Свои и чужие - интриги разведки

Через несколько дней сам Якшин вышел на связь и состоялась его встреча с сотрудником посольской резидентуры Алексеем Никульцевым.

После короткой беседы договорились встретиться еще раз. Однако Якшин как в воду канул. Агенты резидентуры, конечно же, отыскали беглого разведчика и выяснили, что он раздобыл немного денег, временно отбился от кредиторов и намерен, шантажируя Орлова, вынудить того оплатить все векселя.

Доктор решил завершить разработку Орлова, используя сложившуюся ситуацию.

Мы уже упоминали, что Владимир Григорьевич хранил несколько материалов, компрометирующих американских конгрессменов.

Кстати говоря, даже в ходе следствия и судебного процесса над Орловым не удалось доказать его причастность к изготовлению этих фальшивок, и немецкие власти остановились на том, что он приобрел «документы» у других лиц.

Скорее всего, информация о сенаторах-коррупционерах дошла до Орлова из Парижа, где еще в 1927 году публиковались в эмигрантской и французской прессе сведения о контактах представителей Кремля с американскими законодателями, и те, вероятно получив значительные суммы, стали лоббировать установление дипломатических отношений между СССР и США.

Через одного из агентов резидентуры удалось создать ситуацию, когда Якшин познакомился с американским журналистом Кникербокером и предложил ему «документы», подтверждающие связь сенаторов с советскими властями.

Первоначально корреспондент не «клюнул на удочку» беглого чекиста, но решил посоветоваться с некоторыми своими знакомыми. Сначала он переговорил с пресс-атташе советского Полпредства Штерном, не зная, естественно, что тот привлечен Доктором к операции по Орлову.

Штерн посоветовал Кникербокеру провести журналистское расследование и публично разоблачить шайку фальсификаторов во главе с Орловым и Якшиным.

Вторым контактером американского репортера оказался заблаговременно подведенный к нему агент резидентуры A/1 — бывший гвардейский полковник. Кникербокер получил «исчерпывающую» информацию относительно деятельности Орлова в эмиграции по изготовлению фальшивок и торговле ими. Кроме того, агент «конфиденциально» сообщил о разведывательных акциях бывшего следователя против Германии по заданиям французских спецслужб. Расчет резидентуры был прост — Кникербокер доведет полученные от A/1 сведения до немцев и при их поддержке осуществит свое расследование, а затем и разоблачение Орлова.

Так и произошло.

Одновременно A/1 подготовил и направил в Полицай-президиум доклад от имени монархистов, приверженцев великого князя Кирилла Владимировича.

В докладе отмечалось, что Орлов, будучи последователем франкофила великого князя Николая Николаевича, ведет работу не только по дискредитации кирилловцев — сторонников Германии, но и занимается разведкой в пользу французского генерального штаба.

Так страсть Орлова к пополнению своего архива, фабрикация основанных на ложной информации документов для французской и польской спецслужб, участие в склоках между эмигрантскими группировками создали благоприятную базу для чекистской операции. При попытке продать порочащую американского сенатора фальшивку и другие сфабрикованные материалы криминальная полиция арестовала Сумарокова. Вслед за этим был проведен обыск на квартире Орлова, найдена часть его архива, а в газетах появились сообщения об обнаружении «фабрики фальшивок». Владельца архива взяли под стражу в тот же день.

С марта по начало июля 1929 года длилось предварительное расследование. Советская и германская коммунистическая пресса подняли страшный шум, требуя от властей примерно наказать «фальсификаторов», эмигрантские газеты были несколько сдержаннее, но четко обозначили свою позицию — подделыватели документов действовали только на свой страх и риск, опозорили идейную эмиграцию, и поддержки им ждать не следует. Заметим при этом, что в газетах русского зарубежья тоже работали связанные с ОГПУ люди. Но это к слову, а не в оправдание Орлова. В борьбе с советской властью и Коминтерном он в последние перед арестом годы считал возможным использовать любые приемы. На изменение Орловым методов деятельности повлияло расцененное как предательство раскаяние перед советским судом давнего знакомого и соратника Бориса Савинкова, исчезновение в России партнера и близкого приятеля Сиднея Рейли, компрометация коммунистами и уход с поста в Государственном комитете по обеспечению общественной безопасности Вальтера Бартельса. И, конечно же, финансовые трудности, далеко не личного характера.