Свои и чужие - интриги разведки

К этому времени Сосновский и несколько членов его группы были уже официально зачислены в штат Особого отдела ВЧК. Такое решение не все чекисты оценили одинаково. Вот свидетельство Артузова: «Против этого активно возражал мой тогдашний заместитель т. Пиляр, который имел даже серьезное столкновение с т. Дзержинским. Последний очень резко осудил Пиляра, который, обидевшись, уехал на партработу в Верхнюю Силезию после этого». Вспомним еще раз и обращение Медведя к председателю ВЧК: «Думали использовать их как орудие для раскрытия наших врагов в России, использовать их для разложения в рядах противника, — писал он, — а вышло наоборот — они становятся руководителями нашей работы благодаря тому, что к ним привыкли, сжились с ними». Медведь намеревался вскоре после отправления письма побывать в Москве и при личной встрече разъяснить Дзержинскому причины своих сомнений относительно Сосновского.

Вот и судите, стал ли он до конца «своим» для тех, с кем работал в последующие годы.

Но были и чекисты, которые искренне доверяли Сосновскому, и среди них первым надо назвать, естественно, Артура Христиановича Артузова.

Именно он, а также члены ЦК польской компартии Ф. Кон и Ю. Мархлевский рекомендовали Игнатия Игнатьевича в 1921 году в члены РКП (б). Поддержал их рекомендации и Дзержинский.

Профессиональные качества Сосновского, прежде всего комбинационный ум, умение анализировать ситуацию и делать верный прогноз, подбирать себе помощников, способных решить самую трудную задачу, постепенно поднимали его авторитет в чекистской среде. В первые годы своей оперативной работы Сосновский занимался только делами, связанными с белогвардейским подпольем. Непосредственного отношения к контрразведывательным мероприятиям по польской разведке он не имел. Вероятно, председатель ГПУ, а также непосредственный начальник Игнатия Игнатьевича Артузов стремились устранить какие-либо поводы к сомнениям в его лояльности.

Надо отметить, что в начале 20-х годов в центральном аппарате ГПУ работало немало чекистов — поляков по национальности, но, в отличие от Сосновского, это были коммунисты в основном с подпольным стажем, прошедшие царские и пилсудские тюрьмы, сражавшиеся в рядах Красной Армии с белогвардейцами и интервентами.

Несомненно, Сосновский понимал, что на их фоне он определенным образом выделяется, поэтому каждый свой шаг многократно выверял, взвешивал, стремясь не допустить просчетов, которые могли быть неверно истолкованы сослуживцами. Конкретные дела — единственное, что могло устранить налет недоверия. И такие дела у Сосновского были.

Вот лишь неполный их перечень только за 1921 год: проникновение в савинковские круги в Варшаве, непосредственное и самое активное участие в раскрытии и ликвидации подпольных контрреволюционных групп в Киеве, Житомире, Черкасах и Харькове, в расследовании по организации Таганцева, так называемому Западному областному комитету в Гомеле. Именно Сосновский склонил к сотрудничеству с чекистами руководителя этого комитета Опперпута, ставшего через некоторое время одной из ключевых фигур в широко известной теперь контрразведывательной операции «Трест».

Успехи Игнатия Игнатьевича не остались незамеченными. Уже в мае 1921 года он становится помощником начальника, а через год — начальником отделения контрразведывательного отдела ГПУ, функции которого заключались в организации работы по борьбе с белогвардейским подпольем и террористическими группами.

Под его непосредственным руководством работали такие известные читателю по книге В. Ардаматского «Возмездие» чекисты, как Николай Иванович Демиденко, Андрей Павлович Федоров и Григорий Сергеевич Сыроежкин. Одной из первых операций, проведенных отделением Сосновского (естественно, при самом ближайшем участии других подразделений КРО и под общим руководством А. Х. Артузова, С. В. Пузицкого, Р. А. Пиляра), явилась операция «Синдикат-2», завершившаяся поимкой Бориса Савинкова. Практически параллельно шла работа по контрреволюционной организации «Центр действия». Большинство членов ее было арестовано чекистами во время проведения нелегального «съезда», о котором контрразведывательный отдел, разумеется, знал заблаговременно, благодаря стараниям Игнатия Игнатьевича и его подчиненных.

Таким образом, уже в первой половине 20-х годов Сосновский выдвинулся в число наиболее опытных, авторитетных чекистов. Думается, что его имя может быть поставлено рядом с С. В. Пузицким, Н. И. Демиденко, В. А. Стырне, внесшими большой вклад в развитие чекистского искусства.

Оперативная работа по белогвардейскому подполью и савинковцам зачастую переплеталась с выявлением и ликвидацией шпионских гнезд, насаждавшихся разведками Англии, Франции и, конечно же, Польши, которой империалистические державы отвели роль ударного кулака. Поэтому Сосновский волей-неволей, пусть опосредованно, соприкасался с деятельностью польской разведки. Но вот в 1924 году ему пришлось вновь вступить напрямую в «контакты» с офензивой.