Свои и чужие

— Вроде ничего. Хотел тебе что-то сказать, но не смог вспомнить, что.

— А рацию зачем трогал?

— Сам не знаю.

— Значит, получилось. Я старался тебе передать желание связаться со мной по рации.

— Ты опасный человек, Струна.

— Я полезный человек! — я важно поднял указательный палец.

— Сидор, Качок — разведка, — скомандовал Роман. — Осмотритесь, если есть возможность, попробуйте заглянуть за забор.

Два Витька поднялись, поправили разгрузки, и хотели идти в сторону белевшего за деревьями забора, но я остановил их.

— Подождите. Дайте пять минут, я сам попробую.

Сел, прислонившись к самому толстому дереву и попытался раствориться в окружающем пространстве. Через некоторое время в сеть общих вибраций вплелись образы нашей группы. Ещё через полминуты я увидел другое скопление людей. А минуту спустя разглядел и забор, и тёмные пятна построек. Не выходя из транса начал описывать:

— Площадь — с футбольное поле. По периметру металлический забор, сверху колючка. Внутри две машины у дальнего края, и четыре здания. Три низких, одноэтажных, в главном — два этажа. Одно ближе к нам, длинное, две трети ширины огороженного поля, высотой чуть выше забора. Похоже на ангар, потому что не разделено на комнаты, только два помещение — одно поменьше, казарма караула, и одно большое, похожее на склад. Рядом дерево, можно над забором пролезть. На территории кроме караула, две поварихи в маленьком одноэтажном здании. Как я понимаю, это столовая и кухня вместе. Ещё трое в высоком доме. Один внизу, охраняет, двое на втором этаже. Девушка сейчас одна, в маленьком одноэтажном сооружении. Похоже, это душ или баня. Она без охраны. Фу-у…

Я вышел из транса. Сразу стало тяжелее дышать. Оглянулся. Пацаны, раскрыв рты, изумлённо смотрели на меня. Роман сглотнул, обвёл глазами замерший отряд и процитировал:

— «Есть многое на свете, друг Горацио…». Струна, ты понимаешь, что теперь разведка с тебя не слезет?

— Неверный подход, капитан. Разведке стоит заинтересоваться человеком, который меня этому научил.

— А кто это?

— Начальник полиции Лимпо, Питер ван Рюйтер. Мой хороший друг.

— Я сообщу, товарищ майор.

— Обязательно. Стой! Мне что, уже присвоили?

— Струна, ты же на боевом задании. А значит, вступил в силу приказ командующего.

— Надо же. Я и забыл. Итак, план операции есть?

— Ты ложишься в снайперскую поддержку, а мы скрытно забираемся на крышу ангара, потом двое идут в баню за девочкой, остальные — штурм с зачисткой.

Я подошёл к Роману почти вплотную и чуть слышно сказал:

— Ясень, это половина двухсотых наших, гарантировано. Нужно что-то другое.

— Если у тебя мысли есть — озвучь.

— Я, пользуясь своими способностями, попытаюсь проникнуть в лагерь. Если найду Оксану, укрою её в максимально безопасном месте, и дам тебе сигнал к наступлению, а сам ударю противнику в спину.

— Сигнал, как я понимаю, будет в моём желании пойти в атаку?

— Совершенно верно. В крайнем случае, я открою огонь. По караульным видно, что стоят они давно, и ждут скорую смену. Вот этим моментом я и воспользуюсь. Проникну с ними.

— А если…

— Нет! Или у тебя другие варианты есть?

— Не было бы заложницы, тогда вариантов масса. Да хоть сейчас штурмом взять. А так… они же её сразу убьют.

— Так что давай, я рискну. Мне всё-таки комбатя не чужой человек.

— Он тут всем не чужой. Но ты прав. И смотри, вон разводящий со сменой.

Дальше обсуждать было уже некогда. Я передал Роману Ремингтон, запел в голове песню мамбы, и двинулся в сторону поста. Через тридцать шагов мне навстречу выползла огромная красноголовка. Она выдвинулась из травы как гигантский тюльпан, и внимательно провожала меня взглядом. Значит, что-то неправильно, подумал я, и усилил поток белого шума. Змея тут же потеряла интерес, отвернулась, затем опустилась в траву и свернулась в кольца.

Я выдохнул. Вроде, получается. Разводящий и оба караульных что-то тихо обсуждали. Я подошёл поближе… затем ещё чуть-чуть… меня не замечали. Прислонился к дереву, используя ствол как антенну, начал передавать белый шум. Караульные откровенно болтали, я улавливал знакомые слова. Наконец, разводящий скомандовал: «Халха», и оба двинулись в сторону построек.

Бояться было нельзя. Страх характерно пахнет. Даже воняет. И этот запах легко могут уловить тренированные, привыкшие в страху люди. Поэтому я старался не думать о том, за кем и куда я иду. Думать в моём состоянии вообще вредно для здоровья. Отвлекаясь на мысли, теряешь концентрацию. А значит, тебя могут заметить.

Поэтому я был сосредоточен только на вибрациях окружающей природы. Улавливал их, повторял и рассылал на всех частотах. Так увлёкся, что однажды даже не перешагнул случайную ветку, и с хрустом наступил на неё. Но мои невольные проводники, казалось, даже не заметили звука. Так и шли, переговариваясь вполголоса. А я тенью крался за ними.