Свой круг

- Ну и динозавр на моей территории живет! Я сюда и не заходил никогда - профессорский дом, ни жалоб, ни заявлений. Да и боязно как-то ученых беспокоить… - Он смущенно улыбнулся и, очевидно, чтобы скрыть смущение, спросил: - Этот на ученого не похож… Небось сынок? - И ответил сам себе: - Наверняка! Такие всю жизнь в детках ходят, папашиным авторитетом живут… Надо записать: Золотов, квартира пятьдесят два. - Он полез было в планшетку, но тут же одумался. - Какой толк - не пьяница, не скандалист. А сутяжниками и кляузниками милиция не занимается.

Мы прошли по зеленому двору, искореженному свежевырытой траншеей, через высокую арку вышли на оживленную улицу.

Справа, у булочной, стоял мощный зеленый "Урал" с коляской.

- Могу подбросить до отдела, - предложил участковый.

Как раз кстати. Дав практикантам задание изучить изъятые "досье" и выбрать факты, представляющие интерес для следствия, я первый раз в жизни прокатился по центральной улице города в коляске милицейского мотоцикла.

В райотделе царило дневное затишье, особенно ощущаемое в дежурной части. На стуле у входа сидел один-единственный человек - ресторанный спутник Золотова.

- Добрый день, Эдик!

Он поднял голову.

- Так это вы на меня опера натравили? А чего я такого сделал?

- Пойдем, поговорим, - я пригласил его в комнату для допросов - крохотный, с голыми стенами и зарешеченным матовым окном кабинетик: стол, два стула и телефон.

- Для начала познакомимся, а потом вы расскажете о себе, - я представился.

- Гришаков, - буркнул Эдик.

Из путаного и туманного рассказа, который приходилось многократно уточнять, можно было понять, что Гришаков всю жизнь работал в торговле, выдвинулся до замдиректора магазина, тут Золотов не соврал, но потом пал жертвой интриг, уволился и последние полгода "временно не работает", существуя на скромные сбережения и добиваясь восстановления справедливости.

- Вы знаете, где ваш друг Золотев? - мягко поинтересовался я.

Гришаков напряженно улыбнулся.

- Не знаю. И почему сразу "друг"? Мало ли у меня знакомых?

- Он здесь, рядом, - я постучал ручкой по стене. - В комнате для задержанных.

- А я при чем? Чего ко мне пристали? - почти выкрикнул Эдик.

- Потому что вы могли оказаться на его месте.

- За что? Объясните, что я сделал!

Нервы у него были не в порядке. Судя по красным прожилкам на носу, темным мешкам под глазами и дрожащим пальцам, причиной тому являлось запойное пьянство.

- В ресторане я вас не узнал, - не обращая внимания на истерические вопросы, продолжал я. - Хотя и тогда голос показался знакомым.

- А вы чего, меня раньше видели или слышали?

- И видел, и слышал. На даче. По телефону с вами говорил, потом в окно смотрел, как идете со станции. Но так и не дождался. Куда делись-то? Мы и вокруг все осмотрели.

- Хочу иду, хочу не иду, - растерянно буркнул он.

- Кстати, та вещь, за которой вас посылали, и послужила основанием к задержанию Золотова.

Гришаков дернулся на стуле.

- Не знаю, что за вещь! Мое дело маленькое - Золотев сказал: вынь нижний ящик стола, за ним зеленый пакет колбаской, принесешь - получишь червонец… И все! Не в чужой дом лезть. Он сказал, все проверит, дождется звонка, потом уйдет. Вот гад! А сам следователя на телефон посадил.

Да, мой визит на дачу основательно спутал карты Золотову.

- К чему такие предосторожности, звонки, проверки? Почему сам Золотов не вынес из собственного дома свою вещь?

Растопыренной пятерней Гришаков провел по волосам.

- Ясно, почему, раз его за это посадили! Только тогда я этого не знал, так бы и залетел! - Он зло скрипнул зубами. - Любит чужими руками… Ему мы все "негры", мальчики на побегушках. Пусть за свое сам сидит!

- Петренко тоже был мальчиком на побегушках? - стараясь сохранить безразличность тона, спросил я.

- А то! Золото старался дружбу с иностранцами завести: туда - металл, оттуда - шмотки, аппаратуру, валюту. Перевозчик понадобился, вот и стал морячка приручать. - Гришаков осекся. - Только это не для протокола, все равно не подпишу.

- Ваше право. Но подписать обязательство о трудоустройстве придется. И в ближайшее время приступить к работе. Иначе будем привлекать за тунеядство. Ясно?

- Да уж тут за вами не заржавеет.

Бывший торговый работник уныло уткнулся взглядом в выщербленный пол.

Когда он ушел, я вызвал Золотова.

- Это произвол и беззаконие! - начал с порога "адмиральский внук". - Знаете, что с вами будет? Я требую дать мне телефон!

- Вообще-то задержанным звонить не положено. Но раз вы так настаиваете…

Я развернул к нему телефонный аппарат.

Золотов сорвал трубку, но это была стремительность инерции - вторая рука зависла в воздухе, потом медленно, будто преодолевая сопротивление, опустилась на диск. Охватившая его неуверенность чувствовалась даже в подрагивании набиравшего номер толстого, с обгрызенным ногтем, пальца.

- Сергей Степанович? Золотов…

Тон у него был искательно-напряженный, и лицо под взглядом невидимого собеседника приняло откровенно подобострастное выражение.