Свой путь

Я на горе блаженств
найду уединенье
от праздных мыслей
и мирских забот:
в нём обрету
заветное спасенье
от суеты
и мелочных хлопот.

Избавлю мир

от скуки и сомненья —
найду родник,
где каменный цветок
дарует мастеру
вершину вдохновенья
и творчества
живительный глоток.

Там, в тишине

тенистых терренкуров,
услышу рокот
горного ручья —
им укрощу,
как дрессировщик Дуров,
коварный нрав
никчёмного вранья.

На той горе нет места

грубой фальши,
зато всегда есть
место у костра —
чтоб согревал огонь
моих друзей и дальше,
да освещала ночь
нетленная искра!

Охота за чудом

Уходя на охоту за чудом
в заповедную синюю даль,
припадал к драгоценным
сосудам,
заменявшим
       Священный Грааль.

В них хранилось

волшебное зелье
с голубою водой родников,
выходящих из подземелья,
как посланники
спящих богов.

Я искал свой трофей

на равнинах,
и в туманах
промокших полей —
засыпал в изумрудных
долинах,
провожая в полёт журавлей.
Шёл вдоль рек,
по пригоркам и склонам,
слушал тайны
дремучих лесов;
целовал —
непременно с поклоном! —
крест нательный,
завидев волков.

Вспоминая,

       что голод – не тётка,
сухарём заморив червячка,
представлял,
как с сольцою щепотка
приглашала на запах дымка.

* * *

Мой поход

затянулся надолго…
Скучен мир
без мечты и чудес!
И как нитку искала иголка —
так и я… свой искал интерес!

Тропа любви

«Благословенны те дожди…»

Благословенны те дожди,
что дарят счастье
всем улиткам;
возводят радуги мосты,
в любви признавшись
маргариткам.

Они приходят в этот мир

не пузырями
в мелких лужах —
а тамадой на славный пир,
смывая вьюги
в наших душах.

И в каждой капле аромат

незабываемых мгновений
усилен в памяти стократ
кустами влажными сирени.

Грустят забытые зонты:

от них немного
толку людям,
когда июньские цветы
подобны ярким изумрудам.
Звучит мелодия небес
волшебной увертюрой лета,
и ждёт от солнышка чудес
душа промокшего поэта!

Поцелуй

Небрежно бросив поцелуй
на край скамейки у подъезда,
исчезла ты в потоке струй,
дождя, не спавшего в сиесту.

И шлейф духов,

как звездопад,
неуловимый и желанный,
в манящей дымке наугад
писал портрет благоуханный.

…А в лужах морщились лучи

неукротимого светила —
и рожи корчили они
пустой скамейке пилигрима!

Портрет

Янтарно-огненный опал,
обласканный лучами солнца,
портрет с закатом заказал
у хрупкой кромки горизонта.

Слились в нём камень и огонь,

и, окормляя душу светом,
бросали людям на ладонь
ключи от счастья с амулетом.

Опал в закате узнавал

черты, знакомые с рожденья,
и понемногу ревновал
к вечерней красоте мгновенья…

Хмурое утро