Свои. Путешествие с врагом

Бойцы этого батальона стерегли евреев, согнанных в первый литовский концентрационный лагерь – Каунасский VII форт. Две роты Каунасского батальона нацисты сразу заняли делом. Первая и третья роты отправились в VII форт расстреливать евреев. За один раз были убиты 2514 человек. Когда начались массовые убийства евреев, часть батальона дезертировала (с 5 по 11 июля из батальона сбежали 117 бойцов). Осталось около тысячи. Эти бойцы TDA продолжали трудиться в каунасских фортах и в других местах – они “убрали” тысячи, а потом и десятки тысяч литовских евреев. “Уборками” руководили лейтенанты Бронюс Норкус, Юозас Барзда, Анатолиюс Дагис.

Временное правительство немедленно восстановило довоенные литовские административные структуры, самоуправление и полицию, издало законы о денационализации, возвращая собственность всем, кроме евреев. “Ограничения росли, евреев перед массовыми уничтожениями собирали в особых местах. В июле литовские учреждения только повторяли распоряжения немецкой администрации”[43].

Тем временем Шкирпа, по-прежнему живущий в Берлине под домашним арестом и все еще не верящий в немецкий цинизм, пишет петиции и меморандумы, обращается к Гитлеру и Риббентропу.

Красноречивая подробность: 23 июня арестованный премьер-министр Литвы пишет министру иностранных дел Германии Иоахиму фон Риббентропу, выражает ему и армии-освободительнице величайшую благодарность и просит разрешения вернуться на родину. Ответа нет. 29 июня письма Шкирпы были пересланы одному из чиновников с такой сопроводительной запиской: “Пересылаю Вам три письма литовца Шкирпы, которые были получены министром иностранных дел Рейха и на которые министр иностранных дел Рейха никакого ответа давать не намерен”[44]. Позже Шкирпа попросил отпустить его хотя бы на похороны повстанцев в Каунасе. Немцы не отозвались. Шкирпа шлет в Литву одну инструкцию за другой, шлет программные документы, среди прочего указывая Временному правительству на то, что “очень важно популяризировать и руководителей восстания, в первую очередь лично меня, тем самым заставляя немцев больше с нами считаться”[45]. Временное правительство Литвы тоже постоянно пишет немцам, рассказывая о своей лояльности, добиваясь признания или хотя бы внимания. Однако ни того, ни другого им не дождаться. Премьер-министр Литвы Юозас Амбразявичюс рассказывает:

Отдельные ведомства и министерства делали все, что только могли, удовлетворяя немецкие экономические требования, мирясь с несправедливостями и т. д. Правительство надеялось, что в обмен на поддержку и лояльность немцы со временем дадут Литве желанную независимость. […] Немецкие военные являлись в различные министерства с различными пожеланиями, и мы всегда старались удовлетворять их желания на сто процентов”[46].

Литовское временное правительство старалось во имя Литвы. Оно ничего не делало для того, чтобы ухудшить положение евреев, говорится теперь в воспоминаниях бывших членов этого правительства и сочинениях профессора Витаутаса Ландсбергиса, и даже напротив, комендант Каунаса Юргис Бобялис “растянул” срок переселения евреев в гетто с пяти часов до целого месяца и сам лично выпустил нескольких евреев из VII форта. Кроме того, правительство, узнав об избиениях в гараже “Летукиса” и в Вилиямполе, в тот же день решило “избегать публичных экзекуций евреев”. И еще впоследствии правительство сожалело о том, что не смогло на убийства евреев “воздействовать в положительном смысле” – это слова премьер-министра[47]. Больше о Холокосте в Литве правительство не высказывалось.

Почему Временное правительство не заботилось о евреях, которые также были гражданами Литвы – Литвы, где по Конституции 1938 года все граждане были равны? Ответ прост и ясен.

Историк А. Идзялис пишет: