Свой с чужим лицом

Навстречу машине выбежал красноармеец Вахно, на вид нескладный, но быстрый. Он вскинул автомат, строчил по колесам, видимо, увлекся, поздно осознал, что машина несется прямо на него, и все же успел метнуться в сторону. Вот только жаль, что водитель направил грузовик именно туда. Боец отлетел к деревьям. Его позвоночник переломился при ударе о ствол внушительного тополя.

Машина неслась через пустырь, стала юзом огибать сквер. В кабине сидели двое, оба пригнулись. Еще двое палили из кузова. Это были фельдфебель и унтер-офицер, в касках, но без верхней одежды. Водитель затормозил, вписываясь в поворот. Унтер-офицер не устоял, полетел к переднему борту, ударился головой о кабину, но каска спасла его. Второй присел, избежал падения.

Водитель свернул в переулок. Бойцы бежали за машиной, вели огонь по колесам. В тот момент, когда грузовик вписался в узкий проезд, кто-то из них все-таки попал в цель. Заднее колесо порвалось в лохмотья. Машина перекосилась и встала, закрыла собой весь проулок.

– Пятерым остаться, смотреть за зданием! – прокричал на бегу Шубин.

Дюжина бойцов спешили к переулку. В машине кричали люди, разлетелось лобовое стекло. Иным образом пассажиры не могли покинуть кабину. Катились по капоту тела, каркал старший офицер.

Унтер-офицер проделал под пулями что-то цирковое, перекатился через кабину и рухнул на капот, усыпанный стеклом. Он покатился дальше, спрыгнул на землю, израненный осколками.

В кузове остался фельдфебель. Видимо, ему приказано было прикрывать отход. Шансов он не имел, и этот факт ярко цвел на его перекошенной физиономии. Немец скорчился, вел огонь. Потом швырнул колотушку с удлиненной рукояткой.

– Берегись! – выкрикнул сержант Левитин.

Автоматчики кинулись врассыпную. Граната взорвалась метрах в пятнадцати от заднего борта. Осколки поразили двух бойцов, они катались по земле, истекая кровью. Остальные вскинули автоматы, открыли по кузову ураганный огонь.

Фельдфебель пустился наутек, но дальше кабины не убежал, сполз обратно в кузов.

Попасть в переулок можно было только через эту проклятую машину. Она перекрыла весь проход. Первым к ней подбежал какой-то шустрый пехотинец, забросил автомат в кузов, перевалился через борт. Шубин пристроил автомат за спину и стал карабкаться наверх.

Шустрому парню не повезло. Унтер-офицер отступал последним, увидел ростовую мишень и не замедлил открыть огонь. Парнишка глупо подставился, ахнул, повис на борту.

Шубин был уже в машине. Ноги его разъезжались, глаза застилала какая-то липкая муть.

Унтер улепетывал как заяц, подбрасывая ноги, отчаянно использовал свой последний шанс. Свернуть ему было некуда. С двух сторон переулка возвышались длинные заборы. Они обрывались где-то далеко. Там тоже мелькали люди, те двое, которые покинули кабину.

Страх обуял лейтенанта.

«Что я наделал? Сто к одному, что сейчас ушли именно те немцы, на которых охотился майор Измайлов! За что погибли мои люди? Я допустил грубую ошибку!»

Глеб строчил из автомата, ухитряясь как-то целиться. Унтер споткнулся, проехал окровавленной физиономией по снегу и застыл.

Двое из кабины вдруг исчезли, свернули вправо.

В кузов лезли нетерпеливые бойцы. Кто-то не стал дожидаться своей очереди, полз под колесами.

Лейтенант не понял, как оказался на земле. Полушубок смягчил удар. Он бежал по протоптанной дорожке, глотал морозный воздух. Призрак суровой ответственности уже витал над его душой.

Бойцы отстали от лейтенанта. Леха Карабаш что-то кричал, предостерегал командира от необдуманных поступков.

Забор оборвался через двести метров. Справа был проход. Глеб поскользнулся и рухнул со всего размаха. Пули прошли над его головой.

Противник ушел далеко. Силуэты колебались в утренней хмари. Двое убегали, один оборачивался, стрелял из пистолета.

«А второй вообще вооружен? Кто он такой, интересно?» – подумал Глеб, привстал на колено, ударил в воздух для острастки, потом поднялся и шатко побежал дальше.

В хвост ему пристроилась цепочка подчиненных.

Беглецы свернули влево. Лейтенанту вряд ли удалось сократить дистанцию до них. Когда он вывалился из проулка на широкую улицу, они опять сворачивали, теперь уже вправо.

Первый бежал, пригнув голову, не оборачивался. Невнятная личность, но точно мужчина. Закутан в бесформенную накидку, на голове капюшон. Не разгибаясь, он вбежал в проход между полуразрушенными зданиями.

Второй задержался на углу. Бледная физиономия плясала перед глазами Глеба. Этот человек был сравнительно высок, белокур, одет в офицерскую шинель. Скуластое лицо перекосил страх. Он стрелял из пистолета. Шубин вертелся как волчок. Но немец и так не попал бы, руки его тряслись. Он выбросил пустой пистолет и прыжками бросился за угол.

За спиной у командира взвода уже шумели бойцы. Шубин снова бежал, задыхался. Ноги его подкашивались.

Дальше все было как в тумане. Ночь измотала лейтенанта до упора и ознаменовалась крупным позором. Он катился по ледяной горке, отчаянно перебирал ногами и все же упал. Остальные съезжали следом.

– Братцы, да это же настоящий Новый год! – глупо пошутил Иванчин, выбираясь из груды тел.