Свой собственный рай

— Может, пропустим ужин?

— Нет. — В глазах ее мелькнул обольстительный огонек. — Что-то подсказывает, что сегодня мне понадобится много сил.

Он поцеловал ее с такой голодной жаждой, какой еще не испытывал. От ощущения ее запаха, прикосновения ее тела, тесно прижавшегося к нему, от ее пальцев, запутавшихся в его волосах, кровь неистово застучала в жилах. Она кружила ему голову, заставляя забыть обо всем.

— Эй, полегче, ковбой! — засмеялась она, отстраняясь.

— Сегодня у нас проводы и одновременно празднование. — О, у меня столько планов…

— Мне нравится, как ты это говоришь. — Она обхватила его лицо обеими ладонями, так, чтобы он посмотрел ей в глаза.

Потаенный смысл этих слов и искренний, проникновенный взгляд голубых глаз всколыхнули в нем новую волну желания.

— Долговременных планов, — пробормотал он.

— Не все сразу. Шаг за шагом.

— Шаг первый… поцелуи…

— Первый шаг — ужин, — лукаво усмехнулась она.

Хэнк был согласен ждать. Он был уверен: впереди у них целая жизнь.

— Ужин так ужин, — согласился он, беря ее руки в свои. — Реба закатила нам целый пир, а Вилли еще добавил от себя бутылочку вина из одуванчиков.

Она стиснула его руку, бросая на него взгляд из-под длинных ресниц.

— Будем пить медленно, не спеша.

Медленно, не спеша… С Нисой это, должно быть, рай. Нескончаемые ночи… нега… утоленный голод…

— Вы дьявольски искушаете бедного человека, мисс Ниса Литл. — Он не мог на нее наглядеться.

Она потупила взор, смущенно обводя указательным пальцем пуговицу на его рубашке.

— Знаешь, я никак не могу привыкнуть к тому притяжению, что возникает между нами.

— Не можешь привыкнуть? — повторил он, приподнимая ее голову за подбородок. — Но оно тебя не пугает?

— Я стараюсь держаться так же храбро, как ты сегодня держался с Мартином.

— Почему ты сравниваешь?

— Сегодня ты сумел сохранить свой авторитет и в то же время пощадить достоинство Мартина. Не многие мужчины взялись бы за выполнение столь тонкой задачи. Тем более с мальчиком, который даже не их сын.

— Разве оттого, что он не мой сын, я не должен учить его отличать хорошее от дурного?

Ниса посмотрела на Хэнка долгим, пристальным взором.

— Помнишь, ты сказал, что тот, кто решится усыновить Хэдвеев, должен будет проверить, все ли у них в порядке с головой…

— Это вырвалось сгоряча, Ниса. По привычке. Мой отец так говаривал, когда мы с братьями доставляли ему много хлопот.

— Значит, на самом деле ты так не думаешь? — Она испытующе вглядывалась в его лицо.

— Нет, — ласково улыбнулся он в ответ. — Я искренне убежден, что добрая, душевная супружеская пара найдет в Хэдвеях массу замечательных качеств. И с радостью примет их в свой дом. Ну а до тех пор я остаюсь организационным спонсором программы…

Его слова лишь немного успокоили ее. Да, он признал, что Хэдвеи — замечательные ребята. Подтвердил свою готовность поддерживать программу. Но даже отдаленно не намекнул о возможности взять пятерых детей в свой дом навсегда.

Хотя как она могла просить больше того, что он уже дал? Он все время был абсолютно честен, ничего не утаивал, не оставлял никаких недомолвок. Конечно же, он будет ей помогать, но он хочет иметь свою собственную семью.

И в этот вечер он явно давал понять, что хочет основать эту семью с ней.

Если бы она держалась с ним так смело, как обещала, то должна была бы рассказать, что не может быть матерью. Но желание получить хоть немного счастья толкнуло Нису на трусость.

— Умираю с голоду! — заявила она с наигранным пылом. — Давай помогу тебе с ужином.

— Ты можешь накрыть на стол.

Завтра он уезжает на неделю. Быть может, разлука внесет больше ясности в их отношения.

— Посуда на кухне? — Она была рада делать что-нибудь, это отвлекало и успокаивало.

— Нет. Возьми парадный сервиз. Когда-то он принадлежал моей маме. — Он ласково коснулся губами ее губ. — Сегодня — особый случай.

Ей приятно было двигаться по этому дому, прикасаться к вещам, вместе с Хэнком накрывать ужин. Будто они составляли единое целое, настоящую семью.

Семью, в которой никогда не будет детей…

Еле сдерживая подступившие к глазам слезы, Ниса достала из серванта изумительный старинный фарфор. Она так хотела быть вместе с Хэнком, но знала, что этому не суждено случиться.

Однако сумела справиться с собой. Помогло и вино из одуванчиков. Они ели и разговаривали о предстоящей поездке Хэнка. О лошадях, о красоте и величии гор северной Джорджии. О том, какое это блаженство — работать на воздухе. О восхитительном чувстве независимости, которое испытываешь, когда работаешь на самого себя. Они говорили обо всем, кроме того, что камнем лежало на сердце Нисы.

— Ты почти не притронулась к еде. — Его слова вернули ее к действительности.

— День был такой насыщенный. И еще эти переживания с Мартином…

Он привел ее в гостиную.

— Скидывай сандалии и ложись на спину. Вот сюда, на диван.

Она осторожно сняла босоножки и опасливо присела на краешек софы.

— Я же сказал, ляг на спину.

— Зачем?