Свой среди чужих

Новые убийства, которые совершались в Питере с завидной регулярностью, отодвинули на задний план дело о насильственной смерти Алевтины Потаниной. После нее были застрелены двое банкиров, несколько крупных бизнесменов, совершено покушение на депутата Госдумы, в результате которого погибли его шофер и телохранитель. Работы у Парамонова и Моисеева было выше крыши: они впопыхах вели сразу несколько убойных дел, пытаясь сделать все возможное, чтобы раскрыть преступления с ходу. С ходу, конечно же, не получалось, но кое-какие результаты все-таки были. По крайней мере, начальник отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями полковник Самусев был очень доволен группой Парамонова. Именно об этом он сказал на оперативном совещании в присутствии всех сыщиков отдела. Даже произнес пафосную речь, главный смысл которой сводился к одному: «Виват доблестным сыщикам, которые трудятся под моим чутким руководством!» Слушать эту галиматью было скучно и противно, и Парамонов, не сдержавшись, зевнул. И тут же получил по голове (в переносном смысле, разумеется). Самусев, который, казалось, и не смотрел на Парамонова, неожиданно для всех закончил свое пространное выступление конкретным вопросом:

– Я понимаю, ребята, что вы здорово загружены, но как обстоит дело с убийством в Приморском лесопарке?

При этом он посмотрел на графин с водой, однако все догадались, к кому конкретно относится эта реплика. Не дождавшись ответа, Самусев недовольно нахмурил брови и перевел взгляд на Парамонова.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… – со злостью подумал тот. – Нашли козла отпущения! Да никак это дело не продвигается, никак…» Но вслух сказал совершенно другое:

– По этому делу ведется предварительное расследование. Прорабатывается версия убийства на сексуальной почве.

Самусев деловито кивнул, как если бы Парамонов ответил: «Сегодня ночью подозреваемый задержан, он уже подписал чистосердечное признание и в данный момент находится в СИЗО». Покосился на настенные часы и неожиданно для всех закончил оперативку:

– Все, ребята, закругляемся. Все свободны, Парамонов, останьтесь.

Мучимый дурными предчувствиями, Парамонов проводил взглядом Семена, который вышел из кабинета последним. В его глазах прочитал сочувствие и поддержку. В глазах остальных – нездоровое любопытство.

Когда в кабинете остались только они, Самусев спросил:

– Ты в курсе, что на тебя пришла телега из прокуратуры?

– То есть? – растерялся Парамонов.

– Бубашкин очень недоволен твоей работой. Так что давай выкладывай, из-за чего погрызлись.

– Да вроде все у нас нормально, – пожал плечами Парамонов и горько усмехнулся. – Полное взаимопонимание и поддержка! Работаем над убийством в Приморском лесопарке…

– Которое никак не можете раскрыть? – не без издевки уточнил Самусев.

– В общем, да.

– Бубашкин требует, чтобы тебя отстранили от расследования. Его аргументы на этот счет я уже выслушал. Теперь хочу послушать тебя.

– А что тут говорить? Есть рабочая версия. Мне она кажется наиболее реальной и перспективной, а Бубашкину – нет. Я уверен, что убийство Потаниной – дело рук Кайзера. Бубашкин же утверждает, что Кайзер тут ни при чем, поскольку специализируется на более дорогих «заказниках»: банкиры, генералы, политики. Он считает, что шестнадцатилетняя школьница – не его профиль.

Несколько секунд Самусев задумчиво чертил на листе какие-то схемы, а затем сказал:

– Кайзеру все равно, кого убивать. Главное, чтоб платили. У тебя есть доказательства его вины?

– Нет.

– Так что ж ты мне голову морочишь?! – взорвался Самусев.

– Доказательства найти можно, – робко возразил Парамонов. – Но на мне, кроме убийства Потаниной, еще три дела висит: убийство банкира Петровича, убийство адвоката Горбатко, покушение на депутата Госдумы от партии ЛДПР Житковского. Первые два убийства мы практически раскрыли – найдены исполнители. Не сегодня-завтра выйдем на заказчиков. По третьему делу ведется серьезная работа, которая близится к завершению…

– Ладно, – буркнул Самусев. – Это я и без тебя знаю. – Он уткнулся носом в свои бумаги и с некоторым усилием проговорил: – Короче, от расследования по делу Потаниной ты временно отстранен.

Парамонов изменился в лице.

– Почему?

– Я отдаю его другим оперативникам. А вы с Моисеевым продолжайте заниматься Житковским. Это важнее… Материалы по Потаниной передашь Зинчуку.

«Ну, не спорить же мне с ним, в конце концов», – подумал Парамонов и встал.

– Я могу идти?

– Нет, – раздраженно выпалил Самусев. – Разговор еще не окончен… Сядь на место.

Парамонов опустился на стул.

– Наверное, ты считаешь себя обиженным. И обиженным несправедливо. Как-никак, пятнадцать лет выслуги, с десяток поощрений… Между прочим, когда сегодня утром мне позвонил генерал Коновалов и начал интересоваться твоей биографией, я ему прямо сказал, что считаю тебя первоклассным сыщиком. Но суть не в этом. Он требовал тебя остепенить. Похоже, его кто-то крепко накрутил. Не исключено, что тот же прокурор.

– Меня что, собираются выбросить из органов?

– Ну, об этом разговора пока не было.

– Пока?

Самусев укоризненно покачал головой.