Свой среди чужих

Агрессивно-националистические движения на настоящем этапе развития опасны тем, что их поддерживает большинство мексиканцев и, что самое страшное, поддерживают высшие слои общества, часть бизнеса и олигархии. Если коммунизм не поддерживался олигархией априори, поскольку подразумевал обобществление накопленного богатства, то новое движение поддерживается высшей прослойкой общества, по крайней мере ее частью. Сейчас националистические движения уже осторожнее подходят к вопросам обобществления, предлагая обобществить только макиладорес – заводы в приграничной зоне, принадлежащие в основном североамериканским бизнесменам. И вообще – все, что принадлежит не расе, не мексиканцам.

Вторая причина поддержки – то, что в Мексике можно гораздо чаще, чем у нас, встретить истории успеха, только в крайне извращенной форме. Основной товар там – переправляемый из Колумбии кокаин. При переправе через границу и распространении даже оптом можно сделать «три конца» – т. е. наценку триста процентов, такой наценки нет ни в одном легальном бизнесе. Конечно, при пересечении границы многие попадаются, а кто-то даже бывает застрелен – но бывают те, кому везет. Пары удачных рейсов хватает для того, чтобы ты стал уже главарем и нанимал людей, которые рисковали бы за тебя. Таким образом, годам к тридцати выходец из нищих районов барриос может стать миллионером. Миллионером в долларах, а не в песо, в песо там все миллионеры. Этот человек, в тридцать лет ставший миллионером, располагает огромными деньгами, но внутри он остается тем же самым пареньком из барриос, с теми же искаженными морально-ценностными ориентирами, с тем же жизненным опытом. Поэтому он поддерживает националистов, поэтому он поддерживает даже откровенных коммунистов. Ну и бизнес-интересы – без них никак. Если они создадут Ацтлан, если они смогут открыть посольства и пользоваться дипломатической почтой для переправки кокаина – их доходы будут просто космическими.

Специальная группа, проанализировав ситуацию, выделила следующие основные особенности обстановки в Мексике.

Первое – это феномен длительного существования общества при разрушенных или парализованных государственных институтах. Нынешняя фаза обострения конфликта началась в восемьдесят втором году и продолжается и поныне с небольшими перерывами. Фактически можно говорить об идущей в Мексике социальной войне. В Персии ситуация кардинально отличалась тем, что там было государство, и государство сильное – соответственно, после его крушения основной задачей было быстрое восстановление государственных институтов, а дальше – борьба с противниками нового государства. Феномен Франции – это феномен привнесения совершенно чуждой европейской культуры на новую землю и противостояние по этнической и религиозной линиям – но и там были государственные институты. Феномен испанского Марокко практически схож с Францией. Ближе всего нам подходит германский опыт, но Священная Римская империя изначально строила колониальное государство, которое предполагало простое подчинение колонизируемых народов, а мы пытаемся заставить мексиканцев построить государство самим, в то время как они этого не хотят. Сегодня оружие в руках у поколения, которое уже не знает другой жизни, кроме жизни вне закона, жизни в беспределе. Поэтому время для терапевтических решений упущено, государство должно строиться заново.

Второе – отсутствие заинтересованности общества в государстве, что вытекает из первого. За десятилетия беспредела в стране сложилась параллельная судебная система – суд посредством обращения к криминальным авторитетам, параллельная власть – те же криминальные авторитеты, параллельные вооруженные силы – боевики. Большинству мексиканцев, сконцентрированных в барриос и пригородах, нравится – не платить налоги, не подчиняться всеобщей воинской повинности, не подчиняться закону.

Третье – раскол общества как такового. Он начался задолго до того, как конфликт перешел в активную стадию противостояния. В стране сложилось фактически два народа. Первый – американизированный, знающий английский язык, имеющий возможность учить детей в нормальных школах, через которые этот слой воспроизводится. Эти люди живут в отдельных районах, обнесенных колючей проволокой, и патрулируют их с оружием в руках. Это и есть единственная база поддержки существующих властей, но их не более двадцати процентов, и даже в крупных городах – менее пятидесяти, кроме разве что Мехико. Второй народ – народ барриос, маленьких городков и предместий. Озлобленный, жестокий, готовый на все – причем, что самое интересное, большинство мексиканской олигархии вышло как раз из этой прослойки народа, они пробились наверх, но сохранили связи со своим социумом. Ни в одной рассматриваемой параллельно стране, кроме разве что Персии, такого феномена «двух народов» не наблюдалось.