Свой среди чужих

И получается, те люди, беженцы, в основном как раз с юга и востока страны, которым я предлагаю восстанавливать дороги, дома и заводы за питание и один рубль в день, – они отказываются не по лени, верней, не только по лени. Они видят, что русские восстанавливают все, как было, и если снова заработает завод по производству обуви – без работы останутся обувщики, автомобильный завод – без работы останутся извозчики и моторикши. Они не хотят, чтобы все было, как прежде, они хотят отмотать пленку лет на тридцать назад и жить так, как раньше жили. А террористы, которые нападают на строителей, подрядчиков, военных, взрывают то, что только что восстановили, – они, получается, помогают людям вернуться на тридцать лет назад. И поэтому для них – по рублику, по туману[44] – собираются деньги. И поэтому как раз лагеря беженцев стали рассадником самого махрового терроризма и экстремизма, и нам никак пока не удается уничтожить систему, вербующую все новых и новых террористов, ликвидировать организаторов и уничтожить связи между террористами.

Вот и скажите мне, господа хорошие, – что я, князь Александр Воронцов, военный и гражданский наместник ЕИВ в Персии, должен со всем с этим делать?

Не знаете?

Вот и я – не знаю. Реагируем пока в стиле пожарной команды – где горит, туда и едем. Сейчас увидите, в общем.

Броневик тяжело просел на левый борт одновременно с разворотом на девяносто градусов. Это тут промоина в асфальте, которую я приказал заделать еще третьего дня и которую до сих пор так и не заделали. По этой промоине одновременно с разворотом можно сделать вывод – приехали.

Резиденция Военного и Гражданского наместника ЕИВ в Персии располагалась не где-нибудь, а в Новом дворце, недалеко от дипломатического квартала, сейчас моя резиденция называлась «Хрустальный дом». Он не слишком сильно пострадал во время боевых действий, а строили его по особому проекту, и уже на этапе архитектурного проектирования в разработке проекта участвовали специалисты службы безопасности и эксперты по безопасности из России и Священной Римской империи. Вот почему дворец такой странный – здание представляет собой замкнутый квадрат с очень большим внутренним двором, на втором этаже нет ни единого окна, обращенного наружу – все только внутрь, во внутренний двор, и это очень удачно замаскировано. Дворец построен в стиле модерн и больше походит на торговый пассаж – потому что снаружи окон как таковых не видно – сплошной монолит зеркальных стеклянных панелей, снайперу просто не прицелиться – ослепнет от бликов отражающегося в стекле солнца. По исполнению это даже не дворец – это классический форт на дикой территории с метровой толщины внешними стенами. Все автомобили останавливаются либо в закрытой галерее, либо проезжают во внутренний двор. Во внутреннем дворе выходят только важные персоны, к которым ныне отношусь и я. Но что в галерее, что во внутреннем дворе – у снайпера нет ни единого шанса…

Автомобили тяжело остановились, я отстегнулся от кресла – кресла внутри были как в гоночных авто, с четырехточечными ремнями – на случай подрыва. Ноги стояли не на полу, а на специальной подставке.

Гулко стукнула, отходя в сторону, дверь – она всегда открывалась только охраной, и только после того, как старший убедится, что опасности для охраняемого нет. Охраняла меня не гражданская служба, а армейская – спецотряд морской пехоты. Пистолет на всякий случай был и у меня, но это защищало меня на один процент, не более. На девяносто девять процентов в таких случаях защищает здравый смысл и доскональное выполнение требований охраны.

На входе прокатали карточки под бдительным взором стоящего на воротах часового – он стоял не в одиночку, их было двое, и стояли они не на виду, как по моему приезде, а прикрытые быстровозводимой конструкцией из броневой стали – некоторые ее части могли быстро сниматься и использоваться в качестве штурмовых щитов. Бедняга, который решил пропустить «Его Высокопревосходительство» без проверки документов, больше здесь не служил, а карточки и кардридер больше служили не для организации пропускного режима, а для поддержания должной трудовой дисциплины, особенно у местных. Пришел во столько – ушел во столько. Меня могли бы пустить и так – но раз все пользуются кардридером и имеют карточки, я не видел никакого основания для того, чтобы чем-то отличаться от других.