Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима

Как и Шебаршин, Примаков специализировался на Ближнем Востоке. Хитрый и осторожный, он был советской версией Киссинджера; несколько десятилетий Примаков провел в постоянных разъездах, налаживая отношения между Москвой и режимами в Ливане, Египте, Сирии, Ираке, Иране и Израиле.

Примаков занял кабинет Шебаршина в Ясенево – и оказался в центре бюрократического шторма. Угроза полного расформирования СВР еще висела в воздухе: новое демократическое правительство Ельцина начало расследование роли КГБ в неудавшемся государственном перевороте. Внешней разведке требовалось срочно дистанцироваться от Лубянки, отмыть свою репутацию и создать себе новый имидж в глазах общественности – и избежать серьезных внутренних реформ. План Шебаршина как нельзя лучше подходил для этой цели.

Примаков пригласил Шебаршина вернуться в Ясенево, предложив кресло заместителя. Шебаршин вежливо отказался – он был слишком амбициозен, чтобы согласиться на роль подчиненного. Тогда Примаков решил действовать сам: и выбранная им стратегия поразительно напоминала ту, которую несколькими месяцами ранее разработали Шебаршин и служба «А».

Прежде всего новый директор СВР создал две структуры, предложенные специалистами службы «А». Он поддержал инициативу Шебаршина по формированию Ассоциации ветеранов внешней разведки, объединившей бывших сотрудников Первого главного управления. Эта ветеранская организация взяла на себя функцию неофициального канала коммуникации между Ясеневым и представителями общественности – историками и журналистами.

Далее Примаков создал пресс-бюро СВР, укомплектовав его несколькими сотрудниками с хорошими навыками общения с журналистами. Пресс-бюро въехало в небольшой, но импозантный бело-голубой особняк в тихом Колпачном переулке в центре Москвы, где теперь должны были проходить встречи с российскими и иностранными журналистами. Вместе с ассоциацией ветеранов пресс-бюро взялось за продвижение тщательно продуманной легенды о СВР, которая строилась на четырех основных тезисах.

Во-первых, утверждали в СВР, методы разведки не менялись с библейских времен, оставаясь одинаковыми и для ЦРУ, и для КГБ, поэтому в реформировании методов российской внешней разведки нет никакой необходимости.

Во-вторых, поскольку сотрудники внешней разведки КГБ много времени проводили на Западе, у них был более широкий взгляд на вещи и более прогрессивные, даже либеральные взгляды, чем у других подразделений Комитета госбезопасности. И они всегда гораздо критичнее относились к советской действительности, чем их коллеги, работавшие внутри страны.

В-третьих, поскольку сфера деятельности внешней разведки – другие страны, она не могла принимать участия в преследовании инакомыслия в Советском Союзе.

И, наконец, в-четвертых: советская внешняя разведка отказалась от практики убийств за границей еще в конце 1950-х гг. Последней такой операцией, уверяли сотрудники пресс-бюро, было отравление цианистым калием Степана Бандеры, лидера военного крыла украинской эмигрантской организации в Мюнхене в 1959 г.

К реальности эта версия имела, мягко говоря, очень мало отношения. Тем не менее СВР успешно использовала ее для создания своего нового имиджа – имиджа организации, объединившей самые либеральные элементы прежнего КГБ.

Примаков добавил к схеме Шебаршина пятый, изобретенный им самим, компонент: в январе 1993 г. появился «Открытый доклад СВР», посвященный анализу глобальной угрозы распространения оружия массового уничтожения после окончания холодной войны[238]. Публикация этого доклада и других подобных документов должна была создать СВР имидж аналитического центра по вопросам внешней политики, а не разведслужбы. С той же целью Примаков переименовал сотрудников Ясенева: «оперативники» превратились в «референтов», как в советских академических институтах. СВР даже перестала официально рассматривать Соединенные Штаты как главного противника: Примаков объединил первый Североамериканский отдел, занимавшийся Соединенными Штатами, с отделом по Латинской и Южной Америке, чтобы показать, что теперь речь идет только о географии.

Операция по ребрендингу прошла успешно, и новый имидж внешней разведки серьезно восприняли даже многие либеральные журналисты. Активные мероприятия внутри России оказались так же эффективны, как и за границей. План Шебаршина сработал.

Теперь нужно было найти способ продвинуть этот новый прогрессивный образ российской разведки за рубежом, в первую очередь в Соединенных Штатах.

Глава 19 Смена имиджа

Сентябрь 1992 г., Москва. Директор ЦРУ поднялся со своего места с бокалом в руке. Перед ним за длинным столом в просторном зале особняка СВР в Колпачном переулке напротив друг друга сидели десять американцев и десять русских. Роберту Гейтсу только что исполнилось 49 лет, из них 26 он прослужил в разведке и Совете национальной безопасности, занимаясь в основном советской угрозой, и несколько месяцев назад президент Джордж Буш – старший назначил его директором ЦРУ. «Я хочу предложить тост», – сказал он[239].