Свой среди волков

Но успех не принес нам послабления. Даже наоборот. Мы на восемь или девять месяцев покинули базу, и места, в которых теперь проходили наши учения, были совершенно невероятными. Я думал, что хорошо знаком с особенностями жизни на природе, но поля и леса в дебрях Норфолка не шли ни в какое сравнение с ледяными пустошами зимней Норвегии. Окажись там, в минус двадцать по Цельсию, человек без специальной подготовки — он бы долго не протянул. Мы в совершенстве постигли науку выживания. Я узнал, как правильно вести себя, чтобы не замерзнуть и не заболеть, какую пищу нужно есть, чтобы не просто утолить голод, но еще и помочь телу сохранять тепло, в каких местах следует переходить замерзшие озера и как обернуть особенности этой негостеприимной местности себе на пользу. Например, можно повысить температуру окружающего воздуха с минусовой температуры до плюс двух по Цельсию, попросту выкопав себе нору в снегу. Нас учили, где и как это делать, чтобы затратить минимум времени и энергии.

Когда мы совершали дальние переходы, идущий первым — тот, кто прокладывает путь в снегу — сменялся через каждые пятьсот метров. Его место занимал следующий в строю, а он сам становился последним. Это делалось потому, что в глубоком снегу гораздо легче идти по чьим-то, уже проложенным, следам, а так как предполагалось, что по достижении цели нашего пути мы все должны будем сражаться в равных условиях, каждому солдату надлежало сохранять хорошую физическую форму.

Меня всегда удивляло, как люди до этого додумались. Но однажды, наблюдая за волками в горах Айдахо, я обратил внимание, что они используют тот же самый прием. Идущий первым через какое-то время отходит в сторону, пропуская остальных, и замыкает строй, чтобы к моменту, когда нужно будет убивать добычу, каждое животное сохранило достаточно сил и энергии для эффективных действий. Думаю, что инуиты переняли этот способ у волков, а от них уже ему научились наши специальные отряды, проходившие учения в тех местах.

Армейская подготовка очень пригодилась мне во время работы с волками. Все, что я узнал, было так или иначе применимо к их поведению. Разные техники выживания, использование элемента неожиданности, атака на незнакомой для врага территории. У одного нет шансов против дюжины, но ситуация радикально меняется в его пользу, если он знает местность. Волки прекрасно это понимают. Они не нападают, не удостоверившись, что ситуация обеспечивает им должное преимущество над противником. Я видел, как трое волков одержали победу над огромным медведем, просто избрав для финальной схватки темное время суток. Они выждали, пока сумерки станут достаточно густыми, чтобы медведь перестал их видеть — он-то, по сути, дневное животное, в отличие от них.

Мое подразделение не посылали ни в Афганистан, ни в Ирак. Единственные военные действия, в которых я принимал участие, проходили в Северной Ирландии. Зато нам довелось побывать в так называемых «рейдах доброй воли» в составе делегации Объединенных Наций. Особенно мне запомнилась операция на Кипре, где мы охраняли нейтральную зону между турецкой и греческой частями острова. Однажды я выехал на турецкую сторону, чтобы доставить провизию. Я сидел за рулем грузовика, и со мной был еще один парень. Местные активисты сразу потеснили нас и начали сами раздавать еду. Если возникали какие-то проблемы, они тут же прибегали к насилию. Я скептически оценивал эту миссию — думаю, мы всего лишь помогали богатым стать еще богаче, а бедным — еще беднее.

Я стоял в стороне и ждал окончания процедуры. И тут мне на глаза попалась старушка, с трудом катившая деревянную тележку по камням мостовой в направлении нашего грузовика. Ее обветренное лицо было сплошь покрыто морщинами, одета она была в черное, как и большинство местных женщин. Наши помощники не обращали на нее никакого внимания, поэтому я между делом наполнил ее тележку всякой всячиной и, сопровождаемый неясным бормотанием старухи, покатил обратно к дому, который находился метрах в семистах от нас. Я ни слова не знал по-турецки, а она — по-английски. Но когда мы оказались у двери, она молча поблагодарила меня, сжав мою руку в своих. После этого турчанка сделала невероятную вещь — взяла с тележки самое красивое яблоко и стала настойчиво совать его мне в руки. Я пытался объяснить ей, что это лишнее, что у меня еды вдоволь, но она и слышать ничего не хотела. Нас-то кормили до отвала по три раза в день. А у нее не было ничего! Такое великодушие вызывало благоговейный трепет. Традиции и воспитание не позволяли ей оставить добрый поступок без награды. И как бы я ни восхищался миллиардерами, которые жертвуют целые состояния на благотворительность, это ничто по сравнению с простым жестом человека, умирающего от голода, но сохранившего честь и достоинство.