Свой среди волков

Хелен наблюдала эту сцену с нарастающим ужасом. Она попросила объяснить, как я догадался, что сейчас произойдет, ей ведь тоже надо учиться предвидеть подобные вспышки ярости. А мне вдруг стало дурно — прямо по-настоящему, физически. Потому что я понял: как раз этому-то научить невозможно. Меня толкнул назад инстинкт, выработанный за годы жизни среди волков. Я не мог ни поделиться им, ни решить проблему как-то иначе. И тут только я осознал, какой опасности подвергаю Хелен. Меня словно громом поразило. Прежде я был совершенно уверен, что моего опыта хватит на нас двоих, а теперь до меня дошло, что это не так. Я всегда считал, что австралиец Стив Ирвин, известный как Охотник на крокодилов, погиб потому, что занялся не своим делом. Ирвин поехал снимать скатов на Большом Барьерном рифе, и хвостокол всадил в него свой ядовитый шип. Как специалисту по крокодилам, ему, на мой взгляд, не было равных — зря он решился (или дал себя уговорить) на опасные эксперименты в чужом огороде. Мне запомнилась телепередача, в которой он и его жена играли с собаками динго на острове Фрейзер. А ведь он, насколько мне известно, совершенно не разбирался в собаках и просто пошел на поводу у телевизионщиков. Я видел, что одна собака вот-вот тяпнет кого-то из них и высказал это вслух. Секунду спустя так оно и вышло — досталось жене Ирвина. Хелен, сидевшая рядом, изумленно спросила: «Откуда ты знал?» А я не мог ответить. Почуял — и все тут, потому что изучил этих животных вдоль и поперек. Словом, я понял, что играю с огнем. Плевать я хотел на телевидение — речь шла о жизни Хелен.

Во время съемок у меня еще не раз возникало чувство, что я совершил большую ошибку. Я постоянно разрывался между желанием и долгом. Понимал, что драматичные эпизоды — залог успеха фильма и, как следствие, моих начинаний, но в то же время до смерти боялся за любимую женщину. И все же Хелен натерпелась от меня жутких сюрпризов, взять хотя бы знакомство с Мэтси. Перспектива встречи со взрослыми волками превратилась для нее в навязчивый кошмар. Предупреди я ее заранее, она не смогла бы ни есть, ни спать и загнала бы себя до такой степени, что волки восприняли бы ее как другого человека, подающего новые, непривычные сигналы. А ведь «контролер» Мэтси — пожалуй, самый непредсказуемый из всех. Его работа — проэкзаменовать Хелен, выявить ее слабые места. Стоит ему учуять малейшую неуверенность в поведении оппонента, будь то человек или волк, как он сразу же оповестит альфу, а тот призовет бету, вышибалу, и проблема будет устранена вместе с ее носителем.

Поначалу все шло отлично. Хелен излучала уверенность — ведь с троицей подростков отношения у нее были прекрасные, — да и Мэтси пребывал в благостном расположении духа. Утром я и сам провел с ним несколько часов. К тому же Хелен часто мелькала перед ним по ту сторону забора, так что он успел немного к ней привыкнуть. День выдался чудесный, все шло как нельзя лучше, и я решил схитрить — позвал Хелен общаться с молодыми волками. Когда она увидела, что в главном вольере с ними находится еще и Мэтси, ее охватила паника. Я объяснил, что ей надо всего лишь оставить в вольере свой запах, чтоб Мэтси составил о ней представление. «Но что, если он ко мне подойдет?» — срывающимся голосом спросила она. «Не подойдет, — соврал я. — Съемочная группа будет его пугать и отвлекать». Я-то прекрасно знал, что он первым делом направится к ней, но верил, что Хелен не дрогнет. Так всегда бывало: до часа икс она вечно дергалась и нервничала, но в нужный момент держалась молодцом. Кроме того, я собирался быть рядом с ними и контролировать ситуацию.

Когда Мэтси двинулся в ее сторону, в глазах Хелен блеснули слезы, а нижняя губа задрожала. Это был первый волк, которого она боялась по-настоящему. Дело не только в его внушительных размерах и мощи. В парке за ним водилась дурная слава, и Хелен это знала. Не так давно имел место жутковатый инцидент: он до костей ободрал пальцы одной сотруднице. Правда, она грубо нарушила правила, но более опытные работники, которые хорошо знали животных, иногда позволяли себе такие вольности. Приняв Мэтси за другого, более ручного волка, она просунула два пальца между прутьями клетки — хотела почесать его за ухом. Мэтси, помня о своей роли в стае, вознамерился протестировать несчастную и зажал ее пальцы между зубов. Девушка начала кричать и выдергивать руку, а волк в ответ на это сжимал челюсти все крепче и тянул на себя, медленно сдирая плоть. Я рассказал эту историю Хелен не для того, чтобы напутать ее, а чтобы она не забывала: волк даже в неволе остается диким животным и не терпит фамильярностей. Он живет одним-единственным моментом — настоящим, и даже если ты когда-то кормил его из бутылочки — это уже дела давно минувших дней, и в данный момент они ничего не значат. Если именно сейчас не сумеешь убедить его, что заслуживаешь доверия, — пиши пропало. Волкам чужды сантименты.