Свой среди воров

– Это здраво, – признала она. – Для этого всего-то и нужны палочки одинакового диаметра – обматываешь бумагу, а потом пишешь или читаешь. И каждому по уму. А у покойников не было палочки или жезла? Это должно быть что-то безобидное, что-то очень обыденное…

Я не обыскивал труп Силоса, зато Ателевы пожитки перетряхнул не раз и очень хорошо запомнил.

– Трубка, – назвал я. – У Ателя была трубка с длинным чубуком. У Силоса могла быть такая же.

– Ее у тебя, конечно, нет?

– Нет, – признал я. – Но я помню, как она выглядела.

И я принялся запихивать бумажки обратно в кисет.

– Если я прямо сейчас сгоняю на Пепельную улицу, то обойду полдюжины табачников, прежде чем…

– Ерунда, – отрезала Кристиана и хлопнула в ладоши. – Никуда ты не пойдешь. Я не собираюсь сидеть и ждать.

Йосеф вплыл в комнату, остановился на почтительном расстоянии и поклонился.

– Мне нужны курительные трубки, Йосеф, – повелела Кристиана. – Самых разных видов и размеров.

– Очень хорошо, мадам. Сколько табачников мне пригласить?

– Начнем с дюжины, а там посмотрим.

– Когда мадам желает их принять?

– Немедленно, Йосеф.

Дворецкий церемонно поклонился.

– Я сейчас же пошлю курьеров. Собрать их в верхнем зале?

Кристиана величественно кивнула.

– Да, пожалуй. И передай повару, чтобы сервировали нам с Дротом ранний ужин в саду.

Йосеф нижайше склонился в третий раз и поспешил прочь.

Кристиана развернулась ко мне и довольно улыбнулась:

– Вот так, милый братец, занимаются беготней баронессы.

16

Я ворвался к Балдезару, когда писцы уже захлопывали ставни и запирали двери. Старший писец шагнул вперед и заквохтал насчет того, что они закрываются. Я посмотрел на него как на докучливую муху. К лестнице я прорвался, оставив шлейф из растолканных тел и парящих бумаг. Перепрыгивая через две ступеньки, я добежал до кабинета и распахнул дверь.

Стол, пергаменты, книги, чернила и перья, но ни следа Балдезара.

Я развернулся, навалился на кованые перила и оглядел зал. К Балдезару я прибыл прямо от Кристианы. Стойкий недосып не красил ни моего лица, ни настроения.

– Где? – вопросил я.

В зале молчали. Я услышал, как на пол спикировал бумажный лист. Писец выронил пузырек с чернилами, и тот покатился по полу.

– Где ваш трижды проклятый хозяин?! – заорал я.

– Ушел.

Ликоннис стоял на пороге отдела палимпсестов, где чистили и готовили к повторному использованию пергаменты. Он закатал рукава, обнажив мохнатые ручищи. Фартук не спас его одеяние от мела и пемзы.

– Ушел – куда?

Ликоннис пожал плечами.

– Наверх! – скомандовал я. – Живо!

Я вернулся в кабинет Балдезара. Полки за столом полнились книгами и свитками; там же виднелись коробочки с перочинными ножами, точильные камни, ступки, пестики, необрезанные перья, раковины с красками и чернильные тряпки. Стол был пуст, если не считать строя закупоренных чернильниц.

Я зашел за стол и подергал ящики – заперто. Тогда я вытащил из кармана набор отмычек и принялся за дело.

На лестнице затопотали. Потом шаги зазвучали в комнате и оборвались перед столом. Я не взглянул.

– Что ты делаешь? – спросил Ликоннис.

– Не то, что надеялся, будь уверен, – отозвался я.

И почувствовал, как кончик отмычки нащупал язычок замка, но тот соскользнул. Снова поддел – и снова мимо. Не та головка, подумал я и стал искать другую.

Ликоннис вздохнул и уселся в тесное кресло против стола.

– В чем провинился господин Балдезар?

– Для начала – солгал, – произнес я, выбрав отмычку покривее и вставив ее заодно с тарированным ключом. – Он подделал письмо от моего… покровителя. Подставил меня. Возможно, даже послал ко мне Клинка.

Я ощутил, как отмычка скользнула мимо выемки и задела барабан, извлек ее и попробовал еще раз. Потом еще. Затем третий. Я повернул тарированный ключ, и запор щелкнул. Я выдвинул ящик.

Подняв глаза, я наткнулся на взгляд Ликонниса.

– Он подослал к тебе убийцу? – переспросил тот.

– Ну не цветы же.

– Но… он нанял… нанял…

– Возможно, – сказал я и уселся в кресло Балдезара. – А может быть, и нет. Вряд ли он мог позволить себе услуги людей, которые за мной охотились. Но он точно участвовал.

Я вынул бумажки из кисета с ахрами, потом достал из мешочка с травами трубку, которую мы с Кристианой приобрели у шестого по счету табачника.

– Ты знаешь шифр «скитала»? – спросил я, разложив их на столе.

Ликоннис кивнул.

– Ну так почитай.

Ликоннис обертывал трубку, развертывал и снова обертывал, пока я перерывал содержимое ящика. Мне не нужно было следить за Ликоннисом, чтобы понять, что он читает, благо я сам начитался достаточно, чтобы вызубрить текст.

Послание, добытое из сумки Ателя, было вполне откровенным. «Вор беспокоится, – гласило оно. – Обменяй имперскую реликвию на книгу. Придержи Носа, пока мы не разберемся. В Десяти Путях намечается новое дело, поторопись».