Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)

– Тогда? – оживился вдруг Семен Васильевич. – Тогда провал. Срочное вмешательство врачей. Госпитализация, таблетки, уколы. Наблюдение. Но я не представляю себе, что бы это могло быть! Какие такие удары? Даже творческие неудачи не могли ее убить. Во всем, что касается творчества, она была непотопляема. Уверена в том, что все делает как надо. Ее уверенность в собственной гениальности была безгранична. Но если бы ее предал кто-то из близких… Знаете, талантливые люди беззащитны в мелочах. В быту. И очень доверчивы… Так как же ее убили? И кто?

– Близкий ей человек, – вздохнула Жанна. – Тот, кто знал об особенностях ее психики и воспользовался этим знанием. А как Олег Николаевич отреагировал на смерть Сабины? Я ведь понятия не имела, что они были так близки! Он же ни разу об этом не упоминал! А почему?

Семен Васильевич невольно поморщился.

– Его шантажировали. Какими-то фотографиями. Я так понял, что у Сабины было много денег. И семья всерьез верила в ее бредовые идеи… Словом, в то, что она раздаст эти деньги. Подарит, перечислит детскому дому. Это фантазии, одна из форм тирании – держать близких людей в полной финансовой зависимости. А кто-то решил, что это всерьез. И попросил Олега, чтобы он надавил на меня. Ведь совершенно понятно, что я не мог ему отказать, о чем бы он ни попросил.

– И чего он от вас хотел? – спросил Игорь. Жанна молчала, потому что начала понимать, как все случилось. Психоаналитик опять стал оправдываться:

– Да Олег был честнейшим человеком! Благороднейшим. Это все Лола. Лолита Георгиевна. Ну, зачем? Зачем он позволил ей сделать из себя подкаблучника? Ведь она бы ни за что не поверила, что те фотографии – фальшивка. Его семейная жизнь и так была не сладкой, а узнай Лола о его наклонностях, превратила бы ее в ад. Он очень мучился. С одной стороны, для Сабины Олег стал лучшим другом. Она ему не просто доверяла. Держалась за него. Правильно вы сказали, как за спасательный круг. Отпусти – и утонешь. И он не мог ее предать. С другой стороны, кто-то хотел, чтобы Олег надавил на меня и Сабину признали сумасшедшей. Упрятали в клинику. Он вроде бы и заговаривал об этом со мной, но потом сразу пугался. И тогда уже я спрашивал, не обратиться ли к кому-нибудь из коллег, не собрать ли консилиум… Словом, способы имелись. Она ведь и в самом деле была больна! Но Олег тут же пугался и начинал махать на меня руками: «Что ты, что ты, Семен Васильевич! Ты лучше меня знаешь, что она не сумасшедшая!» Это правда. Не настолько все было плохо. Но поступки человека, который немного не в себе, можно истолковать так, что ему необходимо срочное лечение. У Сабины странностей хватало. И если бы тот же Олег убедил ее в том, что надо лечь на обследование… При такой мнительности, как у Сабины… Знаете, надавив, из нее можно было сделать настоящую сумасшедшую! Олег страшно боялся соблазна. И вдруг с Сабиной случилось это несчастье, он, конечно, расстроился, но с другой стороны, вздохнул с облегчением. Знаете, что Олег мне тогда сказал?

– Что? – в один голос спросили Игорь и Жанна.

– Он сказал: «Нашелся, значит, другой способ завладеть ее деньгами. Я виноват. Языком надо было поменьше болтать». Олег мучился этим и потому предпочитал о Сабине не упоминать.

Семен Васильевич тяжело вздохнул. Потом грустно сказал:

– Вот, собственно, и все. Вся история. Что вышло, то вышло.

– Спасибо вам, – сказала Жанна. – Многое прояснилось. Правда ведь, Игорь?

Тот молча кивнул. Психоаналитик вскоре уехал, оставив их вдвоем. Они посидели еще немного, потом, не сговариваясь, поднялись и пошли к воротам кладбища, где Игорь оставил машину. Жанна открыла дверцу, но в салон так и не села. Как начать разговор? Поехать к нему? Или решить все здесь же? Игорь не выдержал первым:

– Не тяни. Что еще?

– Скажи честно, ты всерьез делал мне предложение?

– Какое предложение? – он притворился, что не понял.

– Выйти за тебя замуж. Мне почему-то кажется, что я делаю тебе больно. И тогда, и сейчас.

– Сейчас ты просто тянешь время, – буркнул он.

– Насчет Сабурова… – начала было Жанна и вновь замолчала. Как ему это сказать?

– Насчет Сабурова… – эхом откликнулся Ангел огня. – Знаешь, Олег, царствие ему небесное, любил философствовать. Все говорил, что у каждого свой крест. Считал, что его крест – это Лола. А на самом деле пытался себя обмануть. А я себя не обманываю. Похоже, мой крест – несчастная любовь. Как она меня находит, удивляюсь! И рад бы в рай, да… Нет, не грехи не пускают. Грехи-то как раз отмолить можно. А судьбу? Смешно получается: ты не виновата, я не виноват, он не виноват. Никто не виноват, а мне опять себя жалко… Так что насчет Сабурова? Что я ему еще должен?

– Ничего, – растерялась она. – Ничего не должен. Только сходи, пожалуйста, со мной к следователю.

– Это еще зачем?

– Скажи, что когда поднялся наверх в тот вечер, когда погибла Лара, то увидел там Олега. И только потом туда поднялся Сабуров. И ты это видел.

– А кто же тогда столкнул с лестницы Лару? – усмехнулся Игорь.

– Только не Сабуров. Я тоже это скажу.