Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)

– А это кто? – спросила бабулька, кивнув на Жанну.

– Это? – на минуту задумался Сабуров. И тут же поспешил соврать: – Это моя дальняя родственница. Живет здесь, работает в Москве. У нее отца нет, а мать живет в деревне.

– В деревне, значит? – подозрительно посмотрела на Жанну Матрена Архиповна. Та смущенно уткнулась в тарелку. – Ну-ну, зятек… И к чему было строить этакие хоромы? И Марии я говорила, но она мне всю жизнь перечила. Да ты знаешь. Имя чудное какое-то взяла. Нерусское. Господь от нее и отказался.

– А чем Сабина, то есть Мария, была больна? – спросила вдруг Жанна.

Матрена Архиповна сдвинула брови, а Сабуров поспешно сказал:

– Да с чего ты взяла? Глупости это! Помоги лучше комнату приготовить. Хотите на первом или на втором этаже, мама?

– Все одно. Вы-то, чай, в одной постели спите? Вот меня куда подале.

Жанна чуть тарелку не уронила. Подумать такое про нее и про Сабурова! А тот откровенно возмутился:

– Как вам, мама, не стыдно! Она же девочка еще! На двадцать лет меня моложе!

– А вас, кобелей, не поймешь. Недаром говорят: седина в бороду – бес в ребро.

Жанна выскочила из кухни, услышав уже из гостиной, как Сабуров начал что-то возмущенно выговаривать своей теще…

…Нет, эта бабка нечто! Здоровая, как конь, и редкостная матерщинница! Неубранную постель и грязные чашки на столе Матрена Архиповна примечала тут же. И выговаривала не Жанне, а своей внучке Эле:

– Ну-ко, детка, прибери здесь. – И внучка нехотя, но шла с посудой к раковине. Иначе слышала такое, от чего возмущенно кидалась к отцу:

– Ну, папа! Папа же! Она опять!

Сабуров, конечно, пытался тещу образумить, но она и его не стеснялась поучить. Иногда Жанна с ужасом думала, что было бы, если б они с Сабуровым и в самом деле оказались любовниками? Ох, и доставалось бы им на орехи!

А Матрена Архиповна, как выяснилось, от своих подозрений отказываться не собиралась. И упорно воспринимала Жанну как преемницу своей покойной дочери Марии. Все время рассказывала, как та плохо поступала с мужем и как с ним следовало поступать.

– Раз уж сошлась с мужиком – живи, – поучала ее Матрена Архиповна. – Плохой ли, хороший – силой к венцу никто не вел. Потому говорят: семь раз отмерь – один раз отрежь. А Сергей – он не из последних. Это Владька слова доброго не стоит. Родителей его я хорошо знавала, особливо покойного Арнольда. Тьфу ты, назовут же так пакостно! Варвара Гавриловна, покойница, царствие ей небесное, задним умом была крепка. Как назвала, то и выросло. Одно слово: Арнольд. Кобель усатый. Сколь девок в поселке по нем страдало! Я-то постарше буду, чем жена его, Александра, тоже ныне покойная. При таком муже чего ж ожидать! Пил да бил. А сынок смотрел да учился. Выучился. Нинка-то небось горя с ним хлебает, если еще не бросил. А моя, дура, как убивалась! Как убивалась! За одной партой они сидели. С Нинкой. Трое их из всего поселка в Москву перебралось. В райцентр или в область немало уехало молодежи, врать не буду. Моды нынче другие. На селе-то не задерживаются. Но чтоб в Москву! Владька первый уехал, а моя-то дурища за ним. Даром что тот Нинку за собой увез. Как пришел из армии, так оженился, Нинку в охапку – и в Москву. В столицу. На стройку, значит, устроился поначалу. Квартиру-то при той, прежней, власти успел получить. А Мария за ними следом. Упрямая. Я, говорит, своего добьюсь. Добилась…

Жанна во время этой тирады еле успела сообразить, что Владька – это ее шеф и любовник, Нинка – его жена Нина Васильевна. Давняя история, начавшаяся еще за школьной партой. Понятно, почему у Сабины были такие отношения с матерью! Та ее осуждала, особенно за пренебрежение к мужу, человеку достойному, как справедливо полагала Матрена Архиповна…

…А следующая неделя выдалась тяжелой. Жанна чувствовала: с Владом что-то происходит. Никогда еще он не был так несдержан и груб. Устроил у себя в офисе настоящий террор, кричал и на сотрудников, и на нее. Только по уши влюбленная в шефа Веня могла принимать подобное обращение с легким вздохом. Остальные роптали, и Жанна тоже возмутилась:

– Если у тебя неприятности, зачем на людях зло срывать?

– А тебе что, людей жалко? – усмехнулся Влад. – Они же про тебя за спиной такое говорят! Я даже знаю, кто говорит и что. Сказать?

– Нет.

– Могу. А потом ты меня попросишь ласково, и я их уволю. Ну?

– Подарок, да? Денег не стоит, да не все можно измерить деньгами.

– Правильно мыслишь. Ты не думай, я не жадный. Ты меня устраиваешь. Во всем. Я к тебе привык. Ну, так что?

– Они ни в чем не виноваты.

На следующий день она привычно задержалась на работе, дожидаясь, когда все уйдут. В кабинете Влад положил перед ней на стол бархатную коробочку. Открыв ее, Жанна увидела крупные серьги желтого металла, должно быть золотые. Со вставками из сверкающих камней. Похожие были в ушах у Лолы, жены Олега Николаевича, когда Жанна встретила ее на прогулке в парке. Как давно это было!

– Что это? – удивилась она.

– Подарок.

– Да у меня даже уши не проколоты!

Он посмотрел на нее с откровенным удивлением: