Своя-чужая война

Но стража устояла, потеряв при этом три четверти бойцов, что охраняли мост со стороны Даргасского Мегара, и в конце концов разрушила свою половину этой переправы. Как они умудрились провернуть это с капитальным каменным строением, для населения так и осталось неизвестным. Но куча щебня на Даргасском берегу явственно говорила о том, что это не мираж.

На следующие сутки установилось относительное затишье. Обе стороны утверждались на своих берегах, врачевали раненых и возлагали убитых на погребальные костры. Под занавес же этого дня от гронхеймцев на середину реки выплыл на лодке переговорщик. Сложив ладони рупором, он прокричал, что хватит, мол, понапрасну лить кровь. Дескать, король Гронхейма в своей мудрости хочет не разорить даргасскую часть, а всего лишь сделать единым разделенный много лет назад город. Даргасцы, наоборот, благодарить его должны за это мудрое решение, ведь на гронхеймской половине Мегара порядка намного больше, чем у них. Как сказал Тарус Серьга: «Красиво поет шельмец», после чего дал ответ, суть которого заключалась в нескольких фразах пешего маршрута в неизвестные дали.

А ночью началась вторая часть мероприятий по «мирному объединению города». На сотнях небольших лодчонок гронхеймцы попытались вплавь достигнуть Даргасского берега, но были хорошо прорежены с его стороны стрелами. К удивлению стражников, на защиту своих домов поднялась чуть ли не половина горожан. Уж они-то знали, что прежде чем наступит хоть какой-то мир, сначала будут грабежи, насилие и убийства. Поэтому им было за что драться.

А утром обнаружилось, что Даргасский Мегар взят в плотную осаду. Со стороны городской стены стояло трехтысячное войско королевства Гронхейм. Это при том, что самих защитников, кто хоть как-то представлял, с какой стороны браться за меч, почти не осталось. Но город все равно не собирался сдаваться. В помощь мужьям пришли бабы. Они таскали на стену булыжники, закатывали бревна. Кипятили в огромных чанах смолу и простую воду. Подносили из чудом не разграбленного городского арсенала вязанки стрел и копий. И все время со злой улыбкой посматривали на раскинувшееся перед стеной поле, где на ветру полоскались стяги гронхеймцев. Атакуйте, мол, – кровью умоетесь.

– Капитан вызвал сегодня утром меня к себе, – стал заканчивать свой рассказ Ян. – Велел выбрать двух добровольцев и попытаться прорваться из города. Он предполагал, что вы, ваше высочество, отправились во владения герцогини, вашей тетушки, чтобы переждать там, пока идет война. Надежд на вашу охрану у него не было, хотя и они бы лишними не стали. Но там ведь недалеко граница с княжеством Сайшат. А Атей Призрак по разговорам довольно дружественно к вам настроен, – он посмотрел на князя, а потом вновь перевел взгляд на Ирену. – А оказалось, что вы уже тут. И не принцесса теперь. А как же Даргас? – вдруг задал он вопрос.

Ирена, проигнорировав смотрящего на нее с ожиданием сержанта, резко развернулась к Атею. По ее щекам, проложив две мокрые дорожки, не переставая текли слезы.

– Муж мой! – тем не менее твердым голосом спросила она, пропустив мимо ушей удивлённое «Ик!», которое издал Ян Первак. Видимо, до него только начало доходить, что принцесса действительно стала женой Атея Призрака и это не игра его воображения. – Как такое может быть? Мы же не один десяток лет находились в союзе с Гронхеймом. Вместе давили висельников на Даргасском тракте. Вместе давали отпор Рузее, когда она зарывалась и пыталась пощипать нас на границе. Да в Мегаре даже границы как таковой не было. Почему так произошло, Ат? Почему они одним росчерком вычеркнули эти годы из нашей общей истории?

– А что тут думать? – вместо призрака заговорила Катаюн. – Дружить всегда выгоднее с сильным. Когда же он оказывается перед еще более сильным и становится понятным, что против этого противника он уж точно не выстоит, нужно не упустить момент откусить свой кусок. Да пожирнее и посочнее.

– А как же честь? – подавленно спросила ее Ирена.

– Возможно, их понятие чести сильно отличается от нашего, – лишь пожала плечами та. – А возможно, у них есть целый воз каких-то других причин. Я этого не знаю.

Светлая снова перевела взгляд на мужа.

– Ката права, – кивнул он. – Союз хорош, когда во исполнение его за тебя умирают другие. Когда же нужно самим вступить в бой, чтобы в свою очередь исполнить свои обязательства – скользкие типы найдут тысячи причин, чтобы этого не делать. Ведь кровь в таком случае будет литься уже не чужая, а твоя собственная. Ну, или твоих воинов, что, к примеру, для меня одно и то же. Я сейчас не обвиняю короля Гронхейма в малодушии и предательстве. Я всего лишь пытаюсь обрисовать всю картину в целом. Скажи, инициатором этого союза в свое время был твой отец?

– Да, – лишь кивнула Ирена.

– И наверняка он заключил его с Гронхеймом и Баготом, когда сам Даргас, в принципе, и не нуждался ни в каких союзах, – посмотрел он на девушку.