Своя чужая жизнь

– Завтра на работе я напишу письмо от твоего имени и отправлю его по электронной почте. Идет?

– Хорошо. Только не завтра, а сейчас и со мной!

– Ну Вера! – взмолилась Лиля. – Мне же завтра на работу!

– Ты понимаешь, что я ждала этого дня почти два десятка лет?

– Понимаю, – вздохнула Лиля и направилась к компьютеру.

Глава 7

Надя выехала на «лексусе» мужа со двора, закрыла ворота, потом, немного подумав, вернулась во двор и направилась к Асе. Домработница в это время поливала газонную траву, разбрызгивая фонтанчиками воду из шланга.

– Асечка, я немного прокачусь. Вениамин сказал, что сегодня ему машина не понадобится, – произнесла Надя, подойдя ближе.

– Ты надолго?

– К вечеру буду дома.

– С Элей едешь? – спросила Ася, сморщив нос от одного упоминания об этой женщине.

– Представь себе, нет! Я хочу побыть одна.

– Не иначе как будешь сидеть в кафешке и пить кофе декалитрами, что, заметь, не сделает тебя здоровее.

– Не угадала, – улыбнулась Надя. – Я хочу пообщаться с природой один на один.

– Это что-то новое, – заметила Ася. – Перекусить что-нибудь взяла или не догадалась? На природе аппетит просто волчий!

– Я об этом не подумала, – призналась Надя.

– Тогда подожди пять минут, – попросила Ася и метнулась в кухню.

Вскоре она вернулась с плетенной из лозы корзинкой.

– Вот, бери! Там и бутерброды, и только что сваренный компот.

– Спасибо. – Надя взяла увесистую корзинку в руки. – И ты считаешь, что я все это съем? – Она засмеялась. – Этим целую роту накормить можно!

– Ну ты же не на себе все это будешь тащить! – Ася недовольно надула губы.

Надя чмокнула ее в щеку:

– Ты у меня самая лучшая!

От этих слов широкое лицо женщины расплылось в довольной улыбке. Как же она любила эту семью! Ася и представить себе не могла, что было бы, если бы их с Герасимом не приютил Вениамин. Со временем она так привыкла к этому дому, что уже не чувствовала себя прислугой. Женщина по праву считала себя членом этой семьи. Только об одном она мечтала тайком: понянчить детишек.

Надя послала Асе воздушный поцелуй, и вскоре та услышала, как отъезжает машина.

Уверенно лавируя, Надя мчалась в потоке автомобилей. Их становилось все меньше и меньше, и женщина с облегчением вздохнула, выехав на загородную трассу. Здесь было менее интенсивное движение, и Надя прибавила газу. Навстречу ей неслись стройные тополя, выстроившиеся шеренгой по обе стороны шоссе. Эту дорогу она знала плохо, но по карте видела, что небольшой городок под названием Липки будет через пятьдесят километров.

Надя сама не знала, зачем она отправилась в эту поездку. Она считала, что навсегда перечеркнула прошлое жирной чертой. Надя не хотела о нем вспоминать – она не любила пилить опилки. В тот день, когда ее полуживую спас Вениамин, она дала себе слово никогда не рассказывать о том, что с ней произошло. Надо было очистить память, избавиться от воспоминаний, как от мусора: выбросить в урну и забыть. Но, как оказалось, прошлое то исчезало за горизонтом, то опять появлялось у нее в голове и жужжало, как надоедливая муха. Особенно тяжело было последнее время. По ночам Наде снились кошмары из ее прежней жизни. Они были настолько отчетливыми, что потом она целый день не находила себе места. А тут еще Вениамин стал надоедать расспросами. Что она могла ему рассказать? Что у нее внутри все замерло, а то, что было снаружи, – фальшивое, наигранное? Настоящей Нади давно уже не было в живых. Осталась холодная и красивая, как кукла Барби, обеспеченная, избалованная женщина в расцвете сил, которая жила в свое удовольствие. Прошлого у нее не было, а о будущем она мечтать не любила, просто плавно плыла по течению, не заглядывая далеко вперед.

Она неоднократно слышала, что преступников тянет на место преступления. Надя не была преступницей, но последний год ее не покидало желание поехать туда, где дождливой осенней ночью ее нашел Вениамин. С каждым днем эта мысль становилась все настойчивее, затмевая остальные. Чтобы избавиться от нее, Надя решила написать роман. На некоторое время ей удалось отвлечься, а потом эта идея стала еще более навязчивой.

Надя посмотрела в зеркало заднего вида. Кажется, «хвоста» не было. Иногда она видела людей, следящих за ней. Сомнений не было: Вениамин ее проверял. Надя не обижалась на мужа. По крайней мере, ей не приходилось перед ним оправдываться, ведь она никогда ему не изменяла.