Своя чужая жизнь

– Поздней осенью я поехал забрать знакомых охотников и заблудился. Смотрю – прямо в луже что-то шевелится. Я чуть было не проехал мимо, но тут в свете фар мелькнуло женское лицо. Когда я остановился и подошел ближе, я увидел Надю. Она просила о помощи. Я увидел, что у нее нет сил подняться…

– Ужас! – вставил Алексей.

– Я протянул ей руки, чтобы помочь встать, и отбросил тряпье, которым она была укрыта. То, что я увидел, повергло меня в шок. Не поверишь, но у меня на голове зашевелились волосы. Надя, сама совсем еще ребенок, держала на руках двух новорожденных младенцев. Она прижимала их к оголенной груди. От них тянулись пуповины. Я взял младенцев на руки и только тогда заметил, что они мертвы! Представляешь, она пыталась накормить мертвых детей!

– Я бы растерялся в такой ситуации, – признался Алексей.

– В глазах у Нади была мольба. Я сообразил, что нужно перерезать пуповины. Затем принес из машины плед – хотел закутать Надю, она ведь промерзла до костей. Но Надя завернула в плед мертвых младенцев. У нее не было сил на то, чтобы идти. Тогда я отнес ее в машину на руках, а она держала детей. Дальше ты знаешь: я отвез ее в больницу, а оттуда ее отправили в сумасшедший дом.

– А как получилось, что вы…

– Стали жить вместе? Я влюбился в Надю, как мальчишка. Однако ей было всего шестнадцать лет, и хоть я и был избалован женским вниманием, но не мог себе позволить отношения с малолеткой. После того как ее выписали из больницы, я предложил ей место домработницы. Она была молчаливой и добросовестной.

– Надя рассказывала о себе, о своей семье?

– Ни слова. А те сведения, которые она предоставила, оказались лживыми – ты же сам их проверял. Где-то через месяц Надя пришла ко мне вечером в спальню и, глядя прямо в глаза, начала медленно расстегивать блузку. Я сказал ей, что не сплю с малолетками, и если ее не устраивает зарплата, то я ее удвою. Надя посмотрела на меня с благодарностью и молча вышла.

– Да уж… – протянул Алексей.

– Она прожила у меня два года. Постепенно Надя приходила в себя. Она словно родилась заново: училась улыбаться, потом смеяться, проявлять интерес к одежде, которую я ей покупал. К тому времени, когда Наде исполнилось восемнадцать, мы так сблизились, что стали спать вместе. Я сделал ей предложение, и мы поженились.

– Я вот о чем подумал. – Алексей сделал глоток коньяка и поморщился. – Возможно, после того случая Надя боится опять оказаться на улице, как когда-то?

– Но ведь прошло столько лет! Она тогда была совсем ребенком, и то первым делом укутала детей в плед. Значит, материнский инстинкт у нее был, так ведь?

– Да. Но остался страх, который она не в силах побороть. Я считаю, что опытный психотерапевт мог бы помочь ей от него избавиться.

– А мне кажется, было что-то еще.

– Что именно?

– То, о чем я не знаю, а она упорно скрывает.

– Вполне возможно. Тебе надо все-таки поговорить с ней на эту тему.

– Я устал ее допрашивать. Надя ничего мне не рассказывает, словно у нее вообще не было прошлого.

– Значит, ей есть что скрывать. Возможно, это связано с семьей, в которой она росла.

– Мне ничего не известно о ее семье, – вздохнул Вениамин и добавил: – К сожалению.

– Выбери подходящий момент и предложи жене воспользоваться услугами психотерапевта.

– Спасибо за совет, но она отказывается, – сказал Вениамин. – А вы почему не заведете детей? У вас ведь нет никаких скелетов в шкафу?

– Не нагулялась еще моя Элька, – вздохнул Алексей. – Изменяет мне направо и налево и думает, что я ничего не знаю.

– А ты знаешь и молчишь?!

– Да, молчу. Делаю вид, будто ни о чем не догадываюсь, потому что люблю эту стерву. Скажи я ей хоть слово, и она упорхнет к какому-нибудь бойфренду. А так погуляет да и успокоится. Тогда и о детях подумаем.

– Не будет ли поздно?

– Все может быть. – Алексей тяжело вздохнул. – Но тогда, по крайней мере, я не буду бояться, что у меня родится чернокожий сын. Давай лучше накатим еще по одной.

– Давай, – охотно согласился Вениамин.

Глава 12

Ася уже несколько дней была растерянной и невнимательной. Из-за этого у нее не ладилось со стряпней. Домработница то забывала посолить блюдо, то солила дважды. Один раз чуть не устроила пожар, забыв снять с плиты жареную рыбу. Ася стала несдержанной и несколько раз срывала злость на Герасиме. Хорошо, что он ничего не слышал, мог лишь читать по губам, а жена сыпала ругательствами, отвернув от него лицо.