Своя дорога

Потом сирин, не сгоняя с лица свирепой гримасы, помог Эрхене сменить бинты и замазать то, что под ними обнаружилось. Язвы, привидевшиеся в бреду, существовали на самом деле. Правда, они почти затянулись, покрывшись розовой нежной кожицей.

Пальцы девушки касались болячек легко, быстро и почти невесомо, накладывая слои плохо пахнущей желтой мази. Пока она трудилась, я смотрел на светлую нитку пробора, разделяющего золотистые пряди и думал о том, почему девчонка не сбежала при первом же моем преображении. И даже не испугалась. И вообще вела себя так, словно ничего странного не произошло, а лечить привязанных к кровати чудовищ для нее самое обычное дело.

Ответа на эти вопросы найти не удалось.

Я не стал дожидаться, когда моя сиделка доберется до язв на туловище, потребовав от Агаи услать обеих девчонок прочь, чтобы не смущать ни их, ни меня.

Волшебник мою просьбу выполнил, хотя при этом только пожал плечами, - Можно подумать, она тебя голым не видела. Кто, думаешь, тебя лечил эти дни?

Да, плевать мне кто там и чего видел, раз я был без чувств! Сейчас совсем другое дело!

Я ехидно поинтересовался у сирин, не хочет ли он, чтобы Морра добавила еще пару слов в свой словарь, и аптекарь сдался. Он отправил Эрхену разогревать еду для больного, велев прихватить Морру за компанию, а мне заявил, что хуже больного ему еще не встречалось.

Ну- ну, видно с опытом у аптекаря не густо.

Прозрачный янтарный, бульон, налитый в тонкую фарфоровую чашку, исходил ароматным паром, приятно щекоча ноздри своим запахом.

Я сделал пару глотков, стараясь не спешить - все равно добавки не видать как своих ушей: сирин объявил, что следующая кормежка будет не раньше, чем через полтора часа. Так, растягивая удовольствие, выпил всю порцию, более подходящую своим размером маленькому котенку, чем взрослому мужику, не жравшему почти две недели.

Потом с сожалением проводил взглядом пустую чашку.

Дисциплина дисциплиной, но если они меня и завтра так же скудно потчевать станут - сделаю вылазку на кухню!

На восстановление пошатнувшегося здоровья потребовалось всего три дня. Конечно, не могу сказать, что по их истечении я стал прежним, но, во всяком случае, меня перестало шатать из стороны в сторону при ходьбе.

Не привык я, оказывается, долго оставаться запертым в четырех стенах.

Особенно к тому, что все при деле и один я - ни пришей, ни пристегни. Только на роль няньки для Морры и гожусь. Хотя еще надо подумать - кто кого нянчил. Малышка прочно взяла на себя роль моего личного лекаря.

Вот только забота ребенка оказалась палкой о двух концах. С одной стороны - Морра по-своему колдовала над язвами, и раны заживали прямо на глазах, с другой стороны, не иначе как по наущению волшебника, с детским усердием пичкала меня травяными отварами. И было у меня подозрение, что один из них, замешанный на апельсиновых корках, сахаре и разведенном варенье - ее собственное творение. Хорошо хоть девочка, как нормальный ребенок, питала слабость к сладкому. Сыпани она перцу, мне пришлось бы намного хуже.

Остальные обитатели усадьбы Лаланна целыми днями пропадали либо на кухне, готовя лекарства, ибо неизвестно где - разнося их. Притом их отлучки вызывали у меня неизменную тревогу, особенно после того, как Рис явился с разодранным плащом: на милитес напал оборотень. Хорошо хоть Лаланн оказался опытным бойцом, способным справиться с одним монстром. Однако мне совсем не понравилось, что оборотень оказался из числа бывших друзей нашего земляка.

Это могло означать только одно - жителям Срыта предстояло столкнуться с новой напастью. А если еще вампиры зубки приложат, то охренительно 'благодатный' для жизни город получится! Эдакое приятное прибавление к вотчине вампирского князя.

На четвертый день мы, наконец, отправились к колодцу. Можно сказать, я буквально сбежал из дома, едва сирин неохотно кивнул, разрешая прогулку по городу.

Сырт мне не понравился еще больше, чем в прошлый раз. Сначала я не мог понять - почему, а потом дошло: буквально кожей ощущалось присутствие нежити. И не одного - двух вампиров или оборотней, нет, в городе скопилось порядочное количество зубастых тварей.

Как это получилось, выяснилось случайно: в одном из переулков мы напоролись на 'милого' человека, в скромных одеждах, который гарантировал избавление от черного мора. То, что при этом человек перестанет быть человеком, он тоже не замалчивал, однако больных это интересовало в последнюю очередь: страх смерти пугал их намного больше невнятного обещания жрецов погибели души.

Тем более, что проповедник новой 'не жизни' выглядел хорошо, клыками напоказ не светил и совсем не боялся зараженных. Меня же от его благодушного облика буквально перекосило. Благодаря такой же вот твари я уже почти две недели глотал умопомрачительную гадость.

Я выхватил из ножен клинок и решительно двинулся к 'спасителю', пообещав на ходу высунувшимся жителям быструю кончину в случае их согласия на укус. Однако волчья отрыжка сражаться не пожелала, припустив по улице во все тяжкие.