Своя география

8:30. Вот объявление. Женский голос сообщил о прибытии на Казанский вокзал. Бежит толпа. Поток устремился через турникеты. Люди перепрыгивают через системы контроля, сигнализация ревет, смотрительницы кричат, а люди бегут и бегут. Каждый день повторяя один и тот же заученный путь. Одну и ту же схему. Тик-так…

8:40. Следующий этап. Метро. Тот же поток. То и дело, с каждым пробегающим безбилетным пассажиром, турникеты надрывно исполняют полонез Огинского (интересно, много людей может узнать эту мелодию?), свистят контролёры… Бегут люди. Нескончаемый поток жизней, судеб, мыслей. Лица. Усталые и невыспанные. Вот станция метро. Говорят, что все станции московского метрополитена уникальны по своему дизайну, но успевает ли кто это оценить? Или только приезжие? Я пытаюсь уже несколько раз посчитать количество станций на схеме, но каждый раз сбиваюсь… Утро. Час пик. На станции пробки. Люди большим извивающимся червяком ползут к вагонам, сталкиваются, пробка, опять движение, пробка, вдох — выдох, дыхание толпы, подземное дыхание города… Дыхание человеческой массы.

8:45. Подходит поезд. Открываются двери сталкиваются потоки выходящих и заходящих. Наша очередь. Вы-ы-ы-до-о-ох! Ух! Растопыриваю локти, зависаю в массе… Драйв. Интересно, а можно приподнять ноги и повисеть покачиваясь… ещё не пробовал, но точно можно подвесить в толпе свой рюкзак, облегчить себе вес. Люди как единый организм: один пошевелился — все пошевелились. Как в том анекдоте: «Мужчина, не толкайтесь! — Я не толкаюсь, я дышу…» Тик-так. Мне нравится метро. Такое интересное, насыщенное, разнообразное. Много ощущений в теле. Много звуков. Много картинок. Мне нравится смотреть на отражение в окне вагона. Смотришь как будто в сторону, а всё видишь. А за стеклом чернота подземелья. Люди читают, разговаривают, спят… Тик-так…

9:00. Вот человек в кашемировом пальто посмотрел на часы, поморщил нос… Опаздывает. Громкий срывающийся голос в динамиках нагоняет напряжение: «По техническим причинам поезда идут с увеличенными интервалами… Посадка окончена. Отойдите от вагонов. Не мешайте отправлению поезда». Живая масса отклонилась и поезд отправился. Человек в кашемировом пальто тоже отклонился. Поморщился. Ещё раз глянул на часы: 9:01. Поморщился. Опоздал.

9:20. Тянущиеся зубчатые ленты эскалаторов. Наверху свет. Наверху ветер. Дыхание города. Подземелье снаружи. Там вентиляция изнутри. Знаки «Не сиди на ступеньках!». Это специально для жителей Питера. Там многие ездят на эскалаторе сидя. Я стою. Мимо пробегают люди. Я прикинул. Они ведь выигрывают всего несколько секунд, но зато сколько лишних сил… Странно. Странный город. Город часов.

9:30. Я наверху. Поток людей бежит мимо. Часовенка. Бабушки просят деньги. Интересно у них есть часы? Троллейбусы. Звенят трамваи. Утро. Я иду по Москве. Тик-так…

2007

В тридевятом государстве

В моём детстве многие сказки начинались со слов «В некотором царстве, в тридевятом государстве», и это чаще всего обозначало: а) далеко и труднодоступно; б) произойдёт что-то волшебное. Не думал я тогда, что лет так через двадцать на кухне знакомая женщина тихо прошепчет мне на ухо: «А знаешь, у нас тут настоящее «тридевятое государство»! У нас ведь 39-й регион России — вот поэтому «три-девятое царство». И знаешь, тут правда много всего волшебного! Вот увидишь. Добро пожаловать в Кенигсберг! Калининград!» Женщина хитро улыбнулась. Вроде обычная. Совсем не Баба-Яга. Вот и дела.

Самолёт, как огромный металлический Горыныч, разбегается по взлётной полосе, напрягается всем телом, ревёт, отталкивается лапами-шасси и взмывает в небо. Люди в чреве исполина вжимаются в кресла, думают о чём-то своём, кто-то закрывает глаза, кто-то смотрит в иллюминатор на убегающую вниз землю. Мельтешение красок внизу замедляется, оно удаляется всё дальше и дальше, постепенно превращаясь в карту местности, с жилыми массивами большого Санкт-Петербурга, сетью дорог и бегающими точками разноцветных машин. Вперёд, в небо! Лети, чудо-птица! Вот позади остался аэропорт Пулково, вот земля стала исчезать в белой пелене облаков, вот облака затвердели, превратились в почву, и наш самолёт набрал высоту. Он летел на запад, разрезая своим металлическим упругим телом невидимое пространство воздуха.

Первое чудо. Ковёр-самолёт, или летающий Горыныч, принцессы-стюардессы, мило объясняющие правила поведения в самолёте… и дурачок, который полетел в «тридевятое царство», так «просто посмотреть». Чего поехал? Даже не принцессу спасать. И правда, дурачок.