Своими глазами (сборник)

— Настоящий? — трогает пальцем его револьвер.

— Настоящий….

— А ты умеешь стрелять?

Подходит женщина. Молчит.

— Говорят, он ограбил тебя… сбежал с твоими деньгами.

— Нет, — говорит парень, странно улыбаясь. — Нет. Не было ничего. — Молчание. — Если это еще имеет для тебя значение, то я не уеду сегодня.

Сын теребит его кобуру:

— Научи меня стрелять!

Парень расстегивает патронташ с кобурой и закидывает его далеко в воду:

— Я лучше научу тебя метать гарпун, — он поднимает сына на руки, гладит по голове. Надевает ему свою ковбойскую шляпу и отпускает бегать.

Женщина смотрит ему в глаза. Он обнимает ее, она сопротивляется, но вот сплетает руки вокруг его шеи. Ветер раздувает их волосы, и грохочут пенные валы прибоя.

Две головы на подушке в сером свете рассвета:

— Теперь я могу ждать еще годы, ждать всю жизнь, ты вернулся, и будешь возвращаться всегда, и я буду ждать тебя, что бы ни случилось… — захлебывающийся шепот и слезы.

— Днем ближе к разлуке — днем ближе к новой встрече, — говорит он.

Солнце, море, пристань, уходящая шхуна, толпа. Женщина с сыном за руку, и парень у борта на баке — где и стоял вначале…

— Я буду ждать тебя, слышишь!.. Я буду ждать те-бя-а-а!..

Мальчуган машет ручонкой.

Паруса поднимаются и наполняются ветром, полоса воды между бортом и причалом ширится. Среди моряков у борта стоит парень и с грустью и улыбкой смотрит на удаляющийся причал, где в толпе машет ему платком она и кричит:

— Я дождусь тебя обязательно, возвращайся скорее, слышишь!..

И белые паруса тают в голубой дали моря и неба.

А?

— М-да… Бред сивой кобылы в лунную ночь. Это что, пародия?

— А ты что, сам не можешь различить?

— Нет.

— Тогда какая тебе разница? Отчасти и пародия. Главное — чтоб было интересно, захватывало. Ну скажи — ты что, не пошел бы на такое кино?

— Пошел. Отдохнуть, мозги проветрить. Но ведь, понимаешь, здесь искусством и не пахнет. Детская игра какая-то, несерьезная забава. Все это было, все старо, вторично, безумно банально.

— В жизни все банально. На такое кино валом повалят!

— А вот что вынесет зритель из такой твоей карусели-то?

— Удовольствие! Эмоциональный заряд! Волю к жизни! Отдохнет два часа от своей конторы или конвейера. Плохо, что ли?

— Эскейпизм проповедуешь?

— А сажать цветочки — не эскейпизм? А вязать, смотреть футбол или пить водку — лучше, что ли?

— А тебе не кажется, что твой фильм, между прочим, воспитывает эдакую легковесность в людях, жестокость, и вообще проповедует насилие?

— Вот уж ярлык! Почитай лучше народные сказки — там отрубленные головы горохом летят! Смелость он воспитывает, веру в свои силы и в удачу, — или тебе хлюпики нравятся?

— Но ведь он по сути абсолютно пуст!

— Протестую. Это вечные чувства в общедоступной, условной форме. Ничего зазорного. А что на отвлеченном, облегченном материале — так зрителя это больше развлечет, развеет, порадует.

— Зрителя надо воспитывать, развивать, заботиться об его вкусе, а не потакать примитивным наклонностям!

— Вот пусть это и служит первой ступенью в развитии и воспитании. Не с Феллини же начинать человеку. Начинают с букваря, с раскрашенных картинок, приключенческих книжек, — они тоже нужны.

— Так придумай хоть что-нибудь оригинальное!

— Да зрителю-то какая разница!! Людям надо, чтоб интересно и здорово! а на остальное плевать. Что, плохо накручено?

— Накручено… Все равно это никто не поставит.

— Поставит. Не все же такие лопухи — проходить мимо лежащего куска теплого хлеба. С маслом.

Баллада о бомбере

Часть первая Мелодрама в стиле ретро

I

Человек уже полагает, что привык к любым неожиданностям, а как даст ему жизнь по мозгам — он все удивляется и нервничает. Скажем, извольте получить боевое задание: любимую женщину сбросьте ночью с парашютом в тыл врага, пусть она там взрывает мосты, захватывает штабы и рвет коммуникации. А сами возвращайтесь домой, выпейте водки с друзьями, примите поздравления в мужестве и ждите за этот подвиг представления к званию Героя Советского Союза. Весьма достойное распределение женских и мужских обязанностей.

Так рассуждал за штурвалом своего бомбардировщика капитан Гривцов августовской ночью сорок третьего года. По этим рассуждениям, а также по его званию, профессии и времени действия можно предположить, что капитан был молод. Действительно, исполнилось капитану двадцать три года.

Молодость иногда не мешает людям рассуждать верно. Гривцов в данном случае рассуждал верно: он выполнял именно такое задание. Знать он не мог, чем оно кончится. На войне никогда не знаешь, что чем кончится. Впрочем, не на войне тоже.

Любимая женщина сидела, нахохлившись, в бомбовом отсеке. На ней были сапоги, комбинезон, шлем, на спине парашют, на животе автомат, на поясе всякая дребедень. Величайшей несправедливостью войны ей представлялось в настоящий момент отсутствие лаза между бомбовым отсеком и кабиной пилота.