Сволочь ненаглядная

– Никогда. Я пытался ее разговорить, но впустую, потерпел профессиональную неудачу. Кстати, существует очень интересная методика, иногда дающая хорошие положительные результаты. Больного погружают в глубокий гипноз и заставляют заново пережить детство, добираются до раннего младенчества. Иногда это помогает избавиться от кое-каких фобий. Я предложил это Насте и встретил бурный, просто гневный отказ. Я решил потом возобновить попытки, но она умерла. Такое ощущение, что ей поставили блок на воспоминания детства. Хотя кто, зачем и почему?

Я пригорюнилась – опять ничего.

– Вы бы с ее подружкой поговорили, – неожиданно сказал Федор Николаевич.

– С Лесей Галиной? Уже была у нее.

– Нет, у Настюши был другой приятель, она его подружкой звала, и я невольно так сказал, он мужчина. Он с ней сюда в клинику пару раз являлся. Знаете, грешным делом я подумал, любовник. Сейчас погодите, где-то записал координаты.

Ростов принялся перебирать растрепанные бумажки и наконец провозгласил:

– Рагозин Николай Федорович, улица Мирославская, д. 18.

Я горестно вздохнула. Все, круг замкнулся, вернулась к тому, с кого начала поиски.

– И давно он сюда приходил?

Ростов начал колебаться.

– То ли в сентябре, то ли в октябре. У нас в палатах такая обстановка, чтобы больные чувствовали себя как дома. Кровати обычные, гардеробы, трюмо, телевизор… Создаем видимость спальни, не для буйных, конечно…

Но Настюша никогда не буянила, и Ростов выделял ей самую уютную угловую комнату, солнечную и просторную.

Как-то раз в неурочное время, около семи вечера, он заглянул к Насте. Девушка, нервно комкавшая накидку на кресле, при виде доктора рассмеялась и велела:

– Вылезай, Колян.

К огромному изумлению Федора Николаевича, из гардероба вышел незнакомый парень.

– Я подумала, Олег идет или Наташа, – веселилась Настя, – вот и попросила Николашу спрятаться, а то еще бог знает что подумают.

И, глядя на вытянувшееся лицо Ростова, со смехом добавила:

– Да что вы, Федор Николаевич, это моя подружка, все про меня знает, Николенька Рагозин.

Обрадовавшись, что наконец увидел человека, способного рассказать о больной, Ростов повел Рагозина к себе в кабинет. Но Николай оказался более чем молчаливым. Отвечал односложными «да» или «нет», в основном кивал головой. Но у Федора Николаевича все равно сложилось впечатление, что он знает больше, чем рассказывает.

* * *

На улице резко потеплело и валил снег. Я побежала к метро, зачерпывая сапожками жидкую кашу из песка и соли. Ну и как теперь поступить? Снова ехать в монастырь к Рагозину? Но он уже один раз не захотел со мной разговаривать! В расстроенных чувствах я, накупив у метро горы продуктов, ввалилась в квартиру и тут же столкнулась с Сережкой, Катей и Володей.

– Вы все дома? – вырвалось у меня.

Потом до носа донеслось зловоние, и я поинтересовалась:

– На обед суп из дохлятины?

– Слушай, Лампец, – обозлился Сережка, – давно хотел поинтересоваться, где ты целыми днями шляешься? Что за таинственные дела?

– У меня? – фальшиво удивилась я. – Что ты! Только за продуктами и выхожу, а потом убираю, глажу, чищу…

– Не ври, – отрезал Сережка, – Юлька говорит, тебя никогда нет.

О черт! Совсем забыла, что из-за сломанной ноги она не выходит из квартиры.

– Она спутала, – решила я, как все лгуны, твердо стоять на своем, – спит часами, пока я вожусь на кухне, а проснется, – меня нет, выскочила на секунду за хлебом.

Но Сережка не верил и бубнил:

– Ну очень странно, если ты проводишь время дома, отчего готовит Люся? Между прочим, совершенно несъедобные блюда, жуть. Вот вчера на ужин…

Да уж, вечером на столе оказался дикий набор продуктов: гречневая каша с творогом, селедка и огненно-острая корейская морковка. Запивать трапезу предлагалось киселем, а когда мы захотели чаю, выяснилось, что в доме его нет.

– Не хочу обижать гостью, – быстренько выкрутилась я. – Люсе готовка в радость.

– Сегодня ты где шлялась?

– Да за продуктами бегала!!!

И я уже собралась пнуть сумки сапогом, но вовремя вспомнила про яйца и придержала ногу.

– Хватит ругаться, – велел Володя и подхватил авоськи.

– Куда потащил? – вскинулась я.

– Отнесу на кухню, тяжело ведь, – объяснил майор.

– Значит, ты свободна? – продолжал наседать Сережка.

– Абсолютно!

– Тогда поедем с нами за плитой.

– Куда?!

Выяснилось, что Нинуша, уезжая, увезла с собой плиту. Вообще-то делать это она не имела права, но, с другой стороны, «Индезит» был куплен ею за бешеные деньги, ну не оставлять же дорогущую плиту на старом месте.

– Зачем покупать? – удивилась я. – Ниночка пусть снимет плиту на новой квартире, поставит свою, а мы ту заберем.

– Не получится, – вздохнула Катя, – там нет плиты.

Придется ехать в магазин! В этот момент из кухни раздался стук и короткий возглас Володи:

– Яйца!

Поняв, что нам опять не есть яичницу, я безнадежно сказала:

– Ну ладно, поехали.