Сволочь ненаглядная

Домой к Павлу он не вернулся. Сначала просился к знакомым и одноклассникам на постой, потом устроился в художественное училище натурщиком. И здесь произошла встреча, коренным образом переменившая судьбу подростка.

Однажды, когда он, страшно устав после работы, натягивал одежду, за ширму заглянул Петр Владимирович Радзило, профессор, мировая величина, художник, известный в России и за рубежом.

– Притомился? – заботливо спросил он.

Это только кажется, будто труд натурщика легок. На самом деле стояние в одной, заданной позе страшно мучительно, и Егор кивнул.

– Какие планы у тебя на вечер? – поинтересовался профессор и, не дожидаясь ответа, прибавил: – Поужинаем?

Они поехали домой к Радзило, закусили и выпили, потом Петр Владимирович поставил красивую музыку, выключил свет…

Утром Егор проснулся потрясенный. До этого у него случались короткие связи с одноклассницами, но каждый раз парень, застегивая брюки, не испытывал ничего, кроме брезгливости. По большому счету, женщины его не привлекали, он ни разу не влюблялся. Зато сейчас испытал всю гамму чувств.

Егор поселился у Радзило. Работу натурщика он бросил, вел домашнее хозяйство, стирал, гладил, стряпал, пек пироги… Никогда еще в жизни он не был так счастлив. Петр Владимирович звал его «звездочка», и Егор готов был целовать любовнику ноги. Чем дольше длился роман, тем больше парень убеждался: он – женщина, заключенная по недоразумению в мужское тело, ошибка природы…

Похоже, Петр Владимирович разделял мысли своего любовника, потому что однажды отвел его в клинику и показал специалистам. Так начался долгий и мучительный путь превращения Егора в Стеллу. Сначала он прошел кучу собеседований и тестов, получив в конце концов паспорт на имя Стеллы Петровны Егоровой. Имя придумал Радзило, объяснив парнишке, что по-латински звезда – Стелла. Фамилию оставили на память о Егоре, а отчество юноша захотел взять в честь Радзило.

Оформив документы, он лег в клинику. Операция проходила в несколько этапов. Именно в тот день, когда Егор начал превращаться в женщину, Петра Владимировича хватил удар. Он умер мгновенно, под дверью операционной, где лежал на столе Егор.

Юноша тяжело перенес смерть друга. Да еще откуда ни возьмись появился родной брат Радзило и вышвырнул вещи Егора на улицу. Пришлось снимать квартиру и устраиваться на работу в модельное агентство. Хорошо хоть, покровитель успел оплатить все транссексуальные процедуры, иначе ходить бы Стелле «недоделанной». А так через некоторое время прехорошенькая девушка выпорхнула в жизнь.

В наследство от Егора ей осталась не слишком гладкая кожа на лице, большой размер ног, высокий рост, шрамы на теле.

Да еще Стелле приходилось ежедневно принимать специальные таблетки. Но в среде манекенщиц 1.85 – нормальная высота, а 42-й размер ноги никого не удивляет. «Вешалки» сплошь носят такую обувь, наложенный толстым слоем грим выровнял лицо, и Стелла ощущала себя почти счастливой.

Жила она сначала в Новокисловском. К хозяйке явилась в обличье мужчины, как раз в промежутке между двумя операциями. Назвалась братом Стеллы и показала свой паспорт. Кстати, документ выдавали в обмен на старый, и в красной книжечке стоял штамп прописки в квартире бабы Зины. Но в дом, где жил Павел, Стелла больше не являлась.

– Так вот почему Иван Сергеевич Родионов сказал, что Егора Валентиновича Платова в Москве нет, – пробормотала я.

– Кто это? – удивился Володя.

– Да так, – отмахнулась я, – где же Стелла прописана?

Майор пожал плечами:

– Возник казус. Павел обратился в милицию и сообщил, что проживавший вместе с ним родственник уехал в Америку. Егора выписали, а у Стеллы в паспорте, естественно, остался штамп старой прописки.

– Просто взяли и выписали?

– Ну, – обозлился майор, – в милиции тоже разные кадры есть.

Понятно, небось подмазал кого надо, чтобы насовсем избавиться от неугодного мальчишки.

– Одного не пойму, – вздохнула я, – почему Стелла мне не рассказала правду?

– А вот тут начинается иная история, – ответил Володя, – страшная и безнадежная.

Если покопаться в семейной истории Платовых, станет ясно: и Серафима Константиновна, и Валентин уродились людьми странными. Бабушка панически боялась незнакомых людей и высовывалась из дома только в случае крайней необходимости, предпочитая закупать продукты сразу на месяц. Конечно, можно считать, что на нее таким образом подействовал арест сына, но Серафима была такой всегда. Просто после того, как Валентин оказался под следствием, фобия усилилась и переросла в настоящую шизофрению. Но жила Серафима тихо вдвоем с девочкой, не понимавшей, что бабка больна. Более того, Серафима воспитала у ребенка страх перед незнакомыми людьми и стойкое желание стать богатой. Бабушка постоянно твердила:

– Эх, нам бы деньги, жизнь другая пойдет…

Умерла старуха, так и не раскрыв Насте тайны о судьбе Валентина и Майи. После ее кончины Настенька, разбирая вещи, нашла телефонную книжечку, абсолютно новую, с почти чистыми страницами. Друзей у Серафимы не было, и в книге оказалось всего два номера: один – брата Льва Константиновича, другой – Валентина.