Сволочь [СИ]

Дальше время словно замедлилось — ребята пока еще не видели Шефа, и он их не видел тоже. Но это скоро изменится. И Шеф, конечно же, обратит внимание на их внешний вид. Не может не обратить. Если бы флайер прилетел раньше хотя бы на три минуты! У них у всех хранились в шкафчиках запасные шмотки, это удобно. Если ребята успеют добраться до отдела раньше, чем их увидит Шеф, — все будет в порядке и никто ничего не узнает. А так… Шеф, конечно, дурак. Но дурак подозрительный. Он, может, и не догадается сразу. Не сопоставит. Но останутся подозрения. А ребятам здесь еще работать, это Ларту плевать, а они-то не конченные, у них еще вполне может быть карьера и вообще…

Шесть метров он одолел в три или четыре прыжка, не запомнилось. И откуда только адреналин взялся. Нет, он не собирался устраивать безумный публичный скандал и бить Шефом витрины ближайших магазинов. Просто надо было как-то его задержать и отвлечь. А дать в эту красную морду… ну, этого просто очень давно хотелось, приятный бонус.

Впрочем, ударить Шефа по морде рукой удалось только один раз, после чего тот и сам зарычал, побагровел и попытался ответить Ларту аналогичным образом. Пришлось схватить его за грудки и как следует боднуть в раскормленную харю лбом — раз, другой, не отпуская и старательно разворачивая спиной ко входу в полицейскую высотку.

Ларт, краем глаза заметив, что цель достигнута и площадка на противоположной стороне улицы пуста, уже собирался заканчивать некрасивую, но такую приятную сцену, но тут как раз Шеф рассвирепел окончательно. И тоже попытался бодаться. И выбил Ларту зуб. Клык, между прочим, совсем недавно отремонтированный за полторы месячные зарплаты.

Ну, после такого-то Ларт, конечно, сдерживаться уже не стал и принялся последовательно и наглядно применять разнообразные убедительные аргументы физического характера. Вдумчиво и креативно.

А витрина — это было уже чистой случайностью.

Гарик стоял у открытого окна на лестничной площадке и курил. Вернее, не курил уже, последняя сигарета в пачке сломалась очень неудачно, у самого фильтра, а он все никак не решался ни выкинуть (последняя же!), ни прикурить как есть, без фильтра (а потом отплевывайся от табака, ну нафиг, не настолько курить хочется). Гарик вообще почти не курил, вот еще глупости. Так, баловался. Все время таскал с собой пачку, чтобы быть выше. Чтобы никто не мог сказать про него — фу, что за мальчишество, так демонстративно не курить!

У Гарика сегодня были все основания быть собою довольным — он не ошибся. Опять. Бонд с леденцовыми глазами действительно оказался конфеткой. Даже без предварительной обработки он выдал такую обратку благодарности-восхищения, что Гарика до сих пор слегка потряхивало. А эти глаза… О, да! Как они вспыхнули, когда он понял… Гарик передернул плечами, прогнав между лопатками жарко-ознобную волну мурашек, вздохнул рвано, сквозь неплотно стиснутые зубы — дышать приходилось ртом, да и его широко не открыть, мешает челюстной фиксатор. Вздохнул еще раз. Поморщился.

Оказалось, что так — тоже бывает. Оказалось, что иногда вовсе не обязательно дожимать до предела и ломать. Что можно получить то же самое и даже больше — иначе. Интересно — так бывает только у бондов? Или с DEX'ами тоже можно? И раньше тоже — было можно?

Нет, нет, наверное, нет. Наверное. Это единичная уникальная модель. С нетипичными реакциями. Базовый дефект прошивки, обернувшийся невероятным кайфом для понимающего. Не может же быть, чтобы и все остальные… Нет, нет, конечно, глупо и думать. Так и свихнуться недолго. Нет. Просто один такой вот попался. Один. Или все-таки?..

И как он потом — обернулся. Совсем-совсем потом уже. Как мялся на пороге, зыркал своими невозможными глазищами и все никак не мог ни уйти, ни решиться. Но потом все же выдал это свое. Совсем уже невозможное:

— Ты меня прости, ладно? Я плохо о тебе подумал сначала. Я ведь не знал тогда…

И улыбнулся.

Боже, как же он улыбнулся…

Гарик вздохнул несколько раз — хрипло. Быстро. Глубоко. Не замечая, что пальцы его дербанят последнюю сигарету, крошат ее в хлам, рассыпая табак по подоконнику. К горлу подкатывала тошнота. Может быть, диагност ошибся, и сотрясение мозга все-таки было? Ведь не может же быть, чтобы все это — просто от слов…

Хотя, конечно, это было все-таки немножечко… слишком. Словно ты очень хотел пить, очень-очень хотел и долго, и уже даже получил свой стакан воды, да что там воды — самой вкусной в мире газировки! И все уже совсем шоколадно, и сломанный нос — совсем невеликая цена за это пронзительное сладкое счастье…

А потом на тебя обрушили океан.

И не солено-горькой даже, как океану положено, нет! Той самой, шипучей, пронзительно сладкой, вкуснее которой нет на целом свете. То есть все получилось даже не так как хотелось, а лучше. Намного лучше и больше, острее, слаще, пронзительнее. А самому Гарику даже и делать ничего не пришлось, все за него сделали. То есть все шоколадно и хорошо. Но тогда откуда же эта горечь во рту? Он ведь и не курил почти.