Свора девчонок

После событий последних дней я была готова ожидать от жизни чего угодно: вампиров, драконов, преследователей, духов Рудных гор, духов воды, духов песка, духов темноты. Если дух явится, он наверняка будет, как кандалами, бренчать бусами Инкен.

А вот мой собственный дух, казалось, перестал работать.

Страх преображал все: дерево стало проницаемым, ветки под чьими-то ногами не хрустели. Это могло быть только чудо, потому что все это противоречило здравому смыслу, логике и опыту. Страх умеет колдовать. Он наколдовывал фигуры из силуэтов, наколдовывал им злые глаза, два или даже три. Каждый скрип или шорох превращал в шаг. Тишина означала только то, что подкрадывающиеся крались очень тихо.

Это мое воображение, или что-то действительно пищит очень высоко, скулит, завывает? И что это?

Я сидела в каком-то совсем другом состоянии. Вглядывалась в ночь, где смотреть не на что. Вслушивалась в ночь, где слышать нечего. Я была почти не я. Я была слепа, глуха, парализована… И глупа.

Девочки доверяли мне. А я сама себе не доверяла.

Это безумие! Они лежат там внизу и доверяют МНЕ.

Я посмотрела вверх, нет ли где-нибудь света. Высоко-высоко сияли звезды. Небо было как черная материя с маленькими дырочками. Я совсем перестала ориентироваться. Не видела ни земли, ни близи, ни далека, ни своих рук – ничего. Потом проросла сквозь деревья до самого верха и пальцем расширила дырки для звезд.

Когда я посмотрела вниз, на себя, на свои руки, находившиеся на расстоянии нескольких световых лет, в них лежали… Сначала я не смогла рассмотреть, что именно, и поднесла ладони к лицу: в них лежали шесть девочек и пять собак. Нет, это совсем не девочки… Это старухи! Они мне доверились, а я забыла их разбудить!..

Тут послышался шорох.

Сначала я подумала, что мне кажется. Я быстро сжалась до уровня голых фактов – шуршит. Включить фонарик? Или нет. Крепко держать нож. Почему Кайтек ничего не делает? Он поднял голову. Не спит.

Сердце, не стучи так громко. Боже, сердце, я же задыхаюсь…

Я посветила в сторону шороха…

Чероки. Он поймал кролика. Положил рядом со мной. Можно было бы его похвалить, но мне не хотелось. Он лег рядом, и мне стало лучше.

Такое нужно делать на Празднике посвящения во взрослую жизнь[6], на этом странном торжестве, когда тебе дарят подарки и говорят, что теперь ты принят в круг взрослых. Весь этот цирк с галстуками и нагеленными прическами, запудренными прыщами и первыми деньгами на счету.

Взрослость, заключила я, – это когда ты можешь ночью кого-то охранять.

Утреннее шуршание при пробуждении. Уже привычное. Рядом Кайтек поднял голову и посмотрел через плечо. Я его обняла. Слушала, как неподалеку от нас докладывают о чем-то три-четыре птицы. Лето, кричали они. Лето, лето… Незачем придавать пению слишком много изящества, прилагать слишком много сил. Весна прошла, партнер охмурен и оплодотворен. Яйца отложены, и кладка защищена от врагов. Теперь нужно только выкликать время, как часы. Лето, семь ноль шесть. Аннушка вернулась с дежурства. Собаки вскочили.

– Стой! У меня подушка убегает! – закричала Рика.

Фрайгунда губами прикоснулась ко лбу Антонии, проверяя температуру. Уже лучше, объявила она, но к вечеру жар может вернуться. Надо подождать.

– Нет, я могу встать, – упрямо заявила Антония, но мы все равно стали завтракать в туннеле.

– Тебя пока никто не спрашивает, – сказала Бея.

Мы закивали.

– Но я же не ваш ребенок.

– А вела себя как ребенок.

Мы снова закивали.

В туннеле было прохладно, и мы набросили на плечи желтые пледики со Смекалочкой. Жидкий чай с половинкой булочки и целым яблоком.

– Вчерашнее не должно повториться. – Бея встала, вытаскивая листок из заднего кармана. Потом снова села: – Теперь у нас есть правила!

И правила выглядели так. Наши правила. Или правила Беи. Правила Беи для нас.

Не делать ничего, что не отвечает духу группы.

Собаки должны лучше слушаться.

Никто не смеется над другими.

Того, кому дали слово, нельзя прерывать.

Если случаются ссоры, надо извиняться.

Никто не должен уходить за чем-либо в одиночку.

Каждая, кто куда-либо уходит, сообщает об этом.

Поблизости всегда стоит дозор. В том числе и днем. Нам нужна система оповещения. Нам нужна маскировка.

Бея с укоризной указала листком на нас, сидящих с ярко-желтыми пледами на плечах.

– В лесу из лимонного пудинга нас бы никто не нашел, – сказала Рика.

Мы засмеялись.

– А смеяться не запрещено? – поинтересовалась Иветта.

Бея была невозмутима. Одна бровь вверх. Вдох-выдох через нос.

– Если шуметь, нас будет легче обнаружить. И опять придет какой-нибудь придурок. Как вчера. Это нехорошо. Следующий придурок может оказаться вооружен.

Она встала и прикрепила листок с правилами на конце корня. Рядом с бусами Инкен.

– У нас могут быть враги снаружи, но самим себе врагами становиться нельзя. Нам нужно держаться вместе и действовать разумно. Мир – лучшая защита.

– О, это так напоминает все остальное твое индейское дерьмо. Индейское дерьмо горячее обычного, или как?

– Иветта, бесишь!

– Бея, ты тоже!