СВР. Из жизни разведчиков

Я был искренне удивлен. «А почему бы Наджибу самому, без моего посредничества не встретиться с нашими начальниками?» — подумал я.

Мы стали регулярно встречаться с Наджибом.

Наши встречи проводились в частных домах, контролируемых или службой безопасности Афганистана, или нашим представительством КГБ.

Охранялись такие встречи афганцами и офицерами отряда «Каскад». На этих беседах присутствовали Спольненко и я, на двух встречах был посол СССР в Афганистане Табеев.

Беседы проводились по восточному этикету, без спешки и суеты, обстоятельно проговаривались все возможные детали и нюансы.

Во время этих встреч к столу подавали традиционные восточные угощения и русскую водку.

Однажды Наджиб попросил меня организовать встречу одного из своих заместителей с Ахромеевым. Такие встречи состоялись не раз, и они были полезны для обеих сторон.

Когда Наджиб стал президентом страны, его личные и деловые качества проявились в полную меру.

Обстановка в стране постепенно стала нормализоваться, вооруженные силы теснили бандитов по всем направлениям.

Даже когда из Афганистана вывели советские войска, не оправдались мрачные прогнозы недругов этой многострадальной земли о том, что страну ожидает полный крах.

Наджиб держался еще три с половиной года, и все усилия США, Саудовской Аравии, Пакистана скинуть его оказались тщетными.

Более результативными в его устранении оказались действия бывших соратников и друзей — горбачевское руководство просто прекратило всяческую помощь Наджибу, бросив его на произвол судьбы.

А в той ситуации, которая складывалась с конца 1979 и по 1989 год, несомненно, была и вина Советского Союза.

Но, к сожалению, нашим тогдашним вождям, да и лидерам новой России не хватало государственной мудрости, элементарного умения прогнозировать развитие ситуации на южных рубежах Отечества.

В любом случае Афганистан — добрый сосед, пусть разоренный войной, но доброжелательно относящийся к нам, был лучше Афганистана — врага, раздираемого внутримусульманскими распрями и расценивающим северного соседа как источник зла.

Наджиба лишили президентства.

И не успев вылететь из пределов столь горячо любимого им Афганистана, он вынужден был укрыться на территории представительства ООН в Кабуле.

Его кровные враги — лидеры исламских афганских партий, пришедшие к власти после него, не решились нарушить международные правила и посягнуть на неприкосновенность территории международной организации.

Наджиб и несколько его родных и близких вынуждены были жить в заточении.

И опять проявились наши дремучие недальновидность и безразличие к своим бывшим соратникам, ученикам, друзьям.

Те, кто рекомендовал Наджибу поступать так или иначе, кто клялся ему в дружбе и в военной солидарности против общего врага, просто предали его.

Ни у кого из тех, кто находится сейчас при власти, даже не возникло мысли, что надо помочь Наджибу, надо вытащить его из плена в своих же интересах, и, естественно, в интересах будущего Афганистана.

Не нашлось таких мудрых и дальновидных людей.

А жаль.

Возможно, не было бы у нас сейчас проблем с Таджикистаном, не было бы воинственного и загадочного племени талибов.

А Наджиб был пуштун.

Кстати, о талибах.

В то время, когда я служил в Афганистане, мы ничего не слышали о «движении Талибан».

Оно появилось позднее. Это, по моему мнению, была хорошо спланированная акция, направленная против бывшего Советского Союза, задуманная в недрах спецслужб США, профинансированная Саудовской Аравией и претворенная в жизнь правительством и военными Пакистана.

А нашей прессе была подкинута извне романтичная и трагичная идея: дескать, талибы — это дети и наследники погибших душманов.

Эти дети якобы во время боевых действий вывозились в Пакистан и там воспитывались в строгих рамках ислама, правоверными борцами против «шурави» и прочих «неверных».

А затем, когда они выросли, им дали в руки оружие (не только автоматы, но и пушки, танки, самолеты), и они пошли освобождать свою страну.

После ввода советских войск в Афганистан часть населения, включая и пуштунов, бежала в Пакистан.

Там были созданы лагеря по подготовке отрядов для борьбы с советскими войсками, находившимися на афганской территории.

После вывода наших войск из Афганистана в 1989 году борьба за власть в этой стране разгорелась с еще большим ожесточением.

Пуштунские отряды теперь были нацелены на борьбу с новой властью в Кабуле.

В июле 1992 года президентом Афганистана стал таджик Бурхолутдин Раббани, ориентирующийся на Иран и Таджикистан.

А это никак не могло устроить Пакистан.

Кроме того, Раббани — противник прокладки нефтепровода из Туркмении в пакистанский порт Карачи через территорию Афганистана. Это, естественно, не нравится нефтекоролям Запада.

Пакистан начинает готовить пуштунов (так называемое «коренное население» Афганистана) для борьбы против «некоренного» населения — узбеков, таджиков, хазарийцев.

Молодежи внушали, что если пуштунов в Афганистане шестьдесят процентов, то и президент должен быть пуштун, а не узбек или таджик.