СВР. Из жизни разведчиков

Но некоторые медики считали, что отек легких, от которого последовала смерть, возможен не только при «испанке», но и при отравлении ядом. Естественно, этот аргумент не может опровергнуть официальную версию — смерть от «испанки».

Но настораживает цепочка странных обстоятельств.

У постели больной, в доме Папудовой на Соборной площади, помимо лечащих врачей — профессоров Ускова, Коровицкого и Бурды, были еще какие-то неизвестные люди. Срочно вызванному лучшему одесскому патологоанатому профессору Тизенгаузену неизвестным лицом было приказано произвести экстренное бальзамирование вместо положенного вскрытия. Тело привезли в собор по чьему-то распоряжению не днем, как обычно, а ночью.

В газетах писали:

«Вчера в 4 часа ночи при огромном стечении публики состоялся вынос тела Веры Холодной из дома Папудовой в Кафедральный собор… Тело ее набальзамировано».

И еще одно странное событие.

Сразу после кончины актрисы «неизвестные злоумышленники» похитили дочь профессора Ускова. Только после интервью, данного Усковым местным журналистам, в котором он подтвердил диагноз — отек легких после «испанки», дочь была благополучно возвращена родителям.

Дата смерти Веры Васильевны необычным образом связана с датами донесений «Шарля» в Центр.

Первое донесение датировано 27 января 1919 года, четвертое — 9 марта. Оба донесения были получены Центром.

Второе и третье донесения до Центра не дошли — они были перехвачены. Если предположить, что «Шарль» отправлял свои донесения регулярно, через равные промежутки времени, то возможное время второго донесения — конец первой половины февраля, то есть день смерти актрисы — 16 февраля следует непосредственно за перехватом донесения.

Судя по первому донесению («О даме буду писать отдельно»), во втором «Шарль» уже подробно пишет о своей беседе с актрисой, беседой, которая не понравилась деникинской контрразведке, и та могла принять свои меры — решительные и безжалостные.

В одном из донесений в деникинскую контрразведку от 21 февраля мелькнуло короткое сообщение: «Уморили красную королеву…»

Отравление актрисы — всего лишь версия, которая могла возникнуть в связи с рядом случайных совпадений. Но все же нужно согласиться с тем, что истинная причина смерти Веры Васильевны Холодной — ее последняя тайна — до сих пор окончательно не раскрыта.

* * *

Многие годы имя Веры Холодной замалчивалось, домыслы и толки о ее личной жизни и кончине не прекращались, фильмы с участием актрисы считались образцами мещанства, противоречащими потребностям и интересам новой революционной власти.

Личная и творческая реабилитация Веры Васильевны Холодной началась только в 60-е годы.

14 мая 1966 года в газете «Советское кино» появилась статья «Первая актриса русского экрана», один из авторов которой — бывший начальник одесской подпольной контрразведки Иосиф Южный — был свидетелем последних месяцев жизни Веры Холодной.

Он написал:

«На заре отечественного кинематографа Вера Холодная сделала многое для того, чтобы „великий немой“ становился настоящим большим искусством».

Одесский чекист Иосиф Южный в августе 1919 года пытался отыскать следы пропавшего разведчика Жоржа Делафара.

Глава IV. АГЕНТ-ДВОЙНИК

Отправляя Делафара в занятую интервентами Одессу, заместитель председателя ВЧК Кедров предполагал, что город наводнен агентами вражеских разведок и контрразведок.

Первое же донесение разведчика подтвердило это: в Одессе действовали деникинская контрразведка во главе с бывшим действительным статским советником Орловым, разведка «Азбука», которую опекал и направлял монархист Шульгин, французская контрразведка майора Порталя, петлюровская контрразведка князя Кочубея, гетманская «державная варта» — контрразведка гетманского корпуса генерала Бискупского.

Отношения между разными ставками были сложными и извилистыми — они следили друг за другом и все вместе — за агентами ВЧК.

Наиболее опасной среди них считалась «Азбука» — в ней работали опытные специалисты бывшего департамента полиции министерства внутренних дел.

В середине февраля 1919 года в Особом отделе ВЧК наступили дни тревожного ожидания — подошел срок второго донесения «Шарля», но его не было.

На одном из заседаний коллегии Дзержинский спросил Кедрова:

— Михаил Сергеевич, как там дела у нашего маркиза? Какие новости из Одессы?

— Одесское направление, Феликс Эдмундович, меня очень беспокоит. После первого донесения «Шарля» прошло более двух недель, но из Одессы — ни звука. Нарочный был надежным — я сам проверял. Думаю, что провал исключен. Скорее всего, донесение перехвачено, полагаю, «Азбукой». Есть у меня одно предложение, быть может, несколько авантюрное, но решаться на что-то нужно…

— Люблю авантюрно-приключенческие сюжеты, — заметил председатель ВЧК. — Помню, в 1907 году пришлось мне работать в подполье в Варшаве. Попались мне тогда несколько книжек о великом сыщике Нате Пинкертоне, продавались они на книжных развалах. Увлекательное, скажу вам, чтение. Простите, Михаил Сергеевич, что перебил. Что же вы предлагаете?