СВС (Синдром Внезапной Смерти)

– Считается, что это утро ранней весны и в небе перелётные птицы, хотя возможно, это лишь романтический вариант трактовки того, что мы видим. Саврасов был мастером именно романтических настроений в пейзажах, да и птицы летят, как вы сами можете убедиться, в одну сторону.

– Мне так не кажется, по краскам это скорее вечер, а птицы летят не клином, как им положено, а нарисованы в виде круга. И ни одного живого существа, кроме них – очень зловещая картина…

– Вера Сергеевна, у вас ведь были какие-то папки ещё, то ли с эскизами, то ли с заметками самого Саврасова. Можно и их тоже посмотреть?

– Не помню, но какие-то папки, в той нише наверху, ещё были.

– Я достану.

Марина пошла обратно, и я немного помешкав, тоже, пошла в след за ней. Возле лестницы мы остановились, Марина взялась за перекладины и пошевелила её, проверяя устойчивость.

– Вроде, выдержит, но на всякий случай придерживай, чтобы она не поехала, а то лететь оттуда высоко..

Она стала подниматься, а я, крепко взяв лестницу у основания, стала поднимать голову вслед за ней, вдруг сообразила, что она, в отличии от Веры Сергеевны, в юбке и я, сейчас увижу её ножки, а может быть и больше. Сердце предательски забилось, я осторожно оглянулась в сторону кабинета, словно опасаясь, что меня застукает за подглядыванием Вера Сергеевна – чушь какая. Во первых я слышу, как она роется в ящиках, в своём кабинете, во вторых наверняка услышу её шаги, если она вдруг пойдёт к нам. В третьих – ну и что? Держу лестницу и держу, как ещё можно держать интересно? Что я вижу, и что я думаю при этом, никого не касается. Успокоив себя этими рассуждениями, я смелее подняла голову, и с удовольствием стала рассматривать ножки Марины. Мне даже показалось, что она специально там копается, давая мне такую возможность. Да, стесняться ей нечего, такие ножки и показывать не стыдно – ровненькие, стройненькие. Захотелось поднять руку и погладить её. Как отреагирует? Голова даже закружилась от мыслей об этом. Если сейчас качнётся, дотронусь до неё, как бы придерживая. Ну, давай-давай.

– Тут две папки, одна с номером «128 а», а вторая «128 б». Какую доставать?

Вера Сергеевна услышала вопрос, очевидно, нашла нужную карточку, и подсказала из кабинета:

– 128 а

– Поняла. – Марина потянулась на цыпочках, открывая мне ещё больше возможностей для подглядывания, и я решилась, взялась рукой за её щиколотку.

– Осторожно, осторожно, я боюсь за тебя…

– Держи, держи я, уже дотянулась. – она достала нужную папку и стала спускаться.

– Вот она.

«Пронесло, она ничего не заметила, но как здорово…»

Мы вернулись в кабинет, и положили папку на стол. Вера Сергеевна смахнула пыль, и развязала тесёмки. В папке оказалось огромное количество набросков, в том числе и «Сухаревой башни». Я почувствовала знакомое головокружение от обилия информации. – Какое счастье видеть всё это. Я хочу всё это воспроизвести, и повторить, и я могу это сделать. Вот тогда ОНА оценит меня, неожиданно для себя я подумала о Халитовой… – В глазах потемнело, и я стала оглядываться в поисках окна.

– Что с тобой? – Марина взяла меня за плечи. – Люба, что с тобой?

– Душно, давайте откроем окно… – И провалилась в темноту.

….

– Копайте, осторожно шельмы, если пробьёте крышку, самих здесь закопаю.

– Барин, мобуть отложим до утрева? Зело жутко тут… и гроза вот-вот учнётся, вона как Илья пророк бухает.

– Митрич не гундось. Видишь солдат? Так что бояться нечего.

– Вижу-вижу, но солдаты супротив колдовства не помогут.

Слушая препирательства своего бригадира, перестали капать и остальные мужики.

– Это что бунт?

Офицер взвёл курок пистоля, который держал в руке, и направил его на Митрича

– Мало тебе вырванных ноздрей? Хочешь проверить, что будет если я нажму курок?

Митрич дюжий мужик, понял, что офицер не шутит, перекрестился и взялся за лопату. Его примеру последовали и остальные. Работа продолжилась. Начал накрапывать мелкий дождь.

– Давайте скорее, не хватало промокнуть ещё здесь…

Вдруг что-то гулко стукнуло. Это чья-то лопата ударилась о крышку гроба.

– Осторожно, осторожно, олухи, не пробейте.

Мужики, стоя в глубокой яме, стали что-то аккуратно разгребать внизу, потом подвели верёвки, и с трудом вылезли из могилы, поскальзываясь на намокающей от дождя земле. Митрич осмотрел, как всё получилось, подёргал за верёвки, и расставил людей. Сам, тоже взялся за один конец, и сказав, с Богом, вместе с остальными навалился на верёвки, стараясь, вытянуть гроб из могилы. Верёвки затрещали, мужики закряхтели, но гроб не поддался. После нескольких безуспешных попыток, тот же Митрич, вытирая шапкой, мокрое от дождя и пота лицо, повернулся к офицеру.

– Барин, нельзя его трогать. Вишь земля не пускает, быть беде. – Мужики остановились и стали опять креститься, а дождь всё усиливался, и раскаты грома становились всё ближе. Неподалёку заржали лошади, и послышалась ругань возничих.

– Стоять холера, стоять говорят. Тпрруу.

Офицер неуверенно огляделся, понимая, что всё пошло наперекосяк, но отступаться не стал. Он повернулся и крикнул кому-то в темноту.

– Урядник, веди сюда солдат.