СВТ. ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. АНТИРРЕТИКИ ПРОТИВ АКИНДИНА.

59. И вспомни теперь [читатель], что пока он пользовался мной как учителем [1619], и считал чем–то для себя великим и выгодным быть со мной и под моим началом, тогда, значит, придя ко мне, когда я обитал на Свято Горе, и пробыв немного дней, поведал мне, что видит некий свет, как только остается один и принимается возвращать к себе самому свой собственный ум, каковой свет, часто разверзаясь снизу, являл изнутри некое человеческое лицо. Я же, объявив ему, что это ужасная прелесть, издевка, и проделка сатанинская, а скорее — лукавая засада и трудно обнаружимая западня, и неразрешимые узы для попавшихся, с помощью которых лукавый окончательно сопрягся с защищающими эллинскую прелесть, как мы сказали и в этом слове, выше показав [1620] это. И таковые [словеса] тогда к нему говоря и удерживая [его], я, поверьте, всей душой желал того, чтобы, с помощью Божией, избавить человека от лютой прелести. Но некоторые, издавна его знавшие, — ибо он жил в Лавре [1621], в которую почти все роды людей отовсюду стеклись, а точнее всегда стекаются, образуя как бы некую вторую ойкумену и общее обиталище отовсюду [прибывших] богочестивых, — некие лавриоты (не из незначительных), нечто нехорошее засвидетельствовав о нем тогдашнему предстоятелю, не позволили [мне] принять его в сожительство. Так что он отошел от нас с этим прежде сформировавшимся у него светоявлением, и боюсь, не мстит ли он за него, и не на него ли теперь намекает, и словно одержимый им проводит жизнь, противостоя всем святым и тем, кто согласен с ними. А на меня он более всего восстал, потому что я взялся тогда уничтожить это светоявление и истребить.

{стр. 365}

Конец первой книги возражений Акиндину.