Сыч – птица ночная

— Это я, — не смутившись, сообщил Поликарпыч. — Замочу кого хошь. И недорого возьму.

— Сколько? — проявил я нездоровый интерес. — И отчего такая резкая переориентация? Ты же, насколько помню, частным извозом подмолачивал. Или «Ниву» отняли злые чечены?

— Да не — вон она, во дворе, — махнул рукой Поликарпыч. — Толку с нее! Не дают работать — ободрали как липку. Щас везде свои кодлы — как наша шарашка распалась, мне туда хода нету. Хотел продать тачку — не берет никто, старая. Хотя бегает еще — за всю мазуту! А насчет замочить… Ну, сколько щас это будет… Ну, штуки три, пожалуй, — не меньше. Че смотришь? Жрать захочешь — на все пойдешь!

— Три штуки — чего? — уточнил я. — Евро, экю, фунтов?

— Ну че ты прикалываешься? — обиделся Поликарпыч. — Рублей, естесно. На хер мне твои эки!

— На, — я достал из кармана две стодолларовые купюры и протянул их Поликарпычу. — Поменяешь, это будет почти четыре штуки деревянными. Держи!

— Это что? — почесав затылок, Поликарпыч взял баксы и принялся рассматривать их на свет. — Это… это кого? А?!

— Никого мочить не надо, — поспешил успокоить его я. — Мне тут надо одну агентурную разработочку провернуть. Ну и вот — я тебя нанимаю на месяц. Вместе с машиной. Кое-куда прокатимся, кое-кого попасем… Но — строго конфиденциально. Никто знать не должен. Устраивает?

— А то! — облегченно выдохнул Поликарпыч, пряча доллары в карман. — Ты токо плати — поедем куда хошь, и ни одна собака не узнает. Когда начнем?

— Как только, так сразу, — неопределенно буркнул я. — Не торопи события…

За две недели наблюдения мне удалось без особых потуг вывести систему функционирования предприятия, обосновавшегося на моем подворье, а также с достаточной степенью достоверности установить, кто является хозяином всего этого безобразия.

В усадьбе почти всегда находились девять мужиков и две дамы в возрасте, которые, судя по всему, им прислуживали. Определить национальность с такого расстояния было проблематично, но тот факт, что все — в том числе и дамы — являются детьми Кавказских гор, сомнения не вызывал. Эти дети вели себя так, словно находились в родном ауле, заброшенном на три с половиной тысячи метров над уровнем моря. То и дело резали баранов возле моей прекрасной баньки, чадили шашлыками — здоровенный мангал непрерывно дымился у крыльца, — раз в неделю завозили два ящика водки, а по двору постоянно разгуливали двое субъектов с автоматами, меняясь через каждые четыре часа. То ли фуры охраняли, то ли себя — непонятно, но факт сам по себе возмутительный донельзя. Как же так?! Куда родные правоохранительные органы смотрят? Органы, как показало наблюдение, смотрели сквозь пальцы. Два раза за четырнадцать дней — по пятницам, с утра-к калитке моего дома подъезжала белая «шестерка», из нее выползал толстый мент с майорскими погонами и три раза жал на кнопку звонка. Из дома неспешно выходил мужлан — самый старший, судя по почтительному поведению окружающих, — приоткрывал калитку, ручкался с ментом, вручал конвертик и, обаятельно улыбаясь, торчал у калитки, пока посетитель не убирался восвояси. Морды с автоматами при этом элементарном акте низовой коррупции никуда не прятались — лениво отходили под навес, где у меня был оборудован уголок с макиварами и грушей, и курили там, пока старшой не выпроваживал незваного гостя.

Однако одиннадцать горцев для скромного жилища, в котором я год назад обитал один-одинешенек, согласитесь, явно многовато. Все мужики были примерно одинакового возраста — от двадцати пяти до тридцати, а дамы им в матери годились: этакие усатые носатые толстые халашки, в полосатых шерстяных гетрах, перепоясанные кучей пуховых платков. С мужиками дамы практически не общались — только по делу. Я прекрасно знал, что у горцев не принято брать в жены женщин в два раза старше себя, а предположить, что у них тут такая вот непропорционально-возрастная групповуха, мог только явно выраженный оптимист. А я, смею вас заверить, совсем наоборот — особенно в светлое время суток. Кроме того, мужики нигде не работали, а сидели все время дома и жрали по пять раз на день. И чего же они все там сгруппировались? На какие шиши жируют?

Наблюдать я начал во вторник, а уже в пятницу вечером получил ответ на последние два вопроса. Накануне, в четверг, как только первые сумерки нежно обласкали горизонт, шестеро мужиков с моего двора, имея каждый при себе зачехленный автомат, оседлали две фуры с кабардинскими номерами, стоявшие у ворот, и неспешно укатили по шоссе к выезду из города.

Я поднял по тревоге Поликарпыча, который по условиям негласного договора на время перебрался к родителям, и мы на его «Ниве» бросились вдогон супостатам.

Супостаты далеко убираться не захотели: заехали на Поле чудес, затесались в один из рядов многочисленных дальнобойных авто, коротавших здесь время, и остались торчать на месте.