Сыграем во вражду

Та что-то говорит в ответ, но я уже не слышу. Когда она отключается, я откладываю мобильный в сторону и прислоняюсь лбом к прохладному стеклу окна. Аксинья величественно плывёт к дверям подъезда, а Самойлов вновь занимает своё место за рулём и уезжает прочь со двора.

Я сглотнул, провожая взглядом автомобиль, и вновь прикрыл глаза. Да, меня бесило, что Вик смог вообще хоть кого-то найти, что обнимает чужое тело и заботится о чужих мыслях.

Не моих.

Когда эта идея прорвалась в сознание, рука уже автоматически потянулась за мобильным, набирая знакомый номер. Но мне никто не ответил, аппарат вызываемого абонента был выключен. Резко разболелась голова, понимание одного единственного момента словно бы сломало стену, и теперь меня обуревало множество мыслей, среди которых особо выделялось недавнее рассуждение о девушках. Правда, в другом варианте.

Я не смогу претворить данную идею в жизнь, выставив за порог любую девушку. Просто потому, что хотел бы видеть здесь другого человека. Того, кто меньше недели назад варил на кухне куриный бульон и улыбался так… нежно?

Чёрт, неужели?

Вздохнув, набрал номер второго человека, который мог бы мне помочь. Дождался, пока тот возьмёт трубку…

– Ром?

Глава 43 – Нежность, преданность… любовь?

Попов отозвался почти мгновенно, привычным весёлым тоном:

– Привет болеющим. Чего на звонки не отвечал? Таблетки пьёшь?

Там, позади его голоса, играла музыка, кто-то разговаривал, смеялся. У меня же в квартире стояла кромешная тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра за слегка приоткрытым окном. Словно два разных мира, разделённых всего несколькими километрами. Друг был нужен мне сейчас, чтобы свести их воедино, чтобы услышать правду и осудить меня за неё.

– Пью, – отозвался коротко. – Ром, можешь сейчас приехать?

– Я… – друг замялся, голоса и смех в трубке зазвучали громче. – Дэн, я с Серёгой.

– Приезжай с Серёгой, – автоматически ляпнул я и понял, что означали слова, только когда Попов пояснил:

– Мы решили прогуляться в кои-то веки. В кафе зайти…

– Ох…

Я сглотнул и замолчал, слушая доносящийся шум и наслаждаясь им. Они веселятся. Могут, хотят и умеют веселиться. Я тоже… хочу и умею, но нынче совершенно не могу.

– Дэ-эн? – протянул Попов, почему-то до сих пор не отключившийся.

– Что?

– Это важно? В чём дело? – взволнованно.

– Я… просто хотел рассказать кое-что. Лично.

Приходилось осторожно подбирать слова, чтобы заранее не спугнуть друга, сообщив, будто врал ему уже долгое время. Ромка будет всяко злиться, конечно, но всё же… не сейчас.

– О… чём? – голос друга прозвучал с сомнением.

– О Самойлове.

– Ясно. Тебе плохо, – констатировал Ромка почему-то понимающим тоном, и отключаясь уже: – Едем.

И ведь, чёрт, они действительно приехали, хотя я до последнего не верил. Со смешком отложил телефон, не надеясь даже, что Черкасов позволит Ромке проигнорировать его и поехать к другу, и ещё долго смотрел в окно, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Хотя что уж греха таить, не смотрел, просто изучал взглядом серый двор, покрытый свежим снежком, но ничего не видел.

А потом явились Рома с Серёгой – так неожиданно, но приятно – и принесли с собой кусочек того упоительного веселья, что я слышал в трубке. Словно они, и правда, пришли из другого мира, где на данный момент царствовало Рождество. Именно так пах пакет, протянутый мне Поповым: выпечкой и мандаринами, кануном Нового года.

– Это успокоительное, – прокомментировал Черкасов, когда я таки ж принял пакет. – Ставь чайник.

Видеть здесь его было ещё более неожиданно: хотя последнее время мы весьма хорошо ладили, я не думал, что Сергей, которому обломали свидание, попрётся вместе со своим парнем к "причине изменения планов". Но нет же, вот он, стоит передо мной и с улыбкой смотрит на пакет.

– Для кого? – рассеянно спросил я.

– Планировалось для тебя, – усмехнулся Ромка, – но может, понадобится всем, смотря что рассказывать планируешь, – и добавил, заметив, видимо, моё ошарашенное лицо: – Роллы там. А также круассаны, булочки и мандарины. Идём лопать.

Сперва мы молчали: расставляли на столе принесённую провизию, раскладывали палочки, заваривали чай и кофе. Первым к делу перешёл я. Прожевав кусок булки, попытался начать:

– В общем, о чём я говорил по телефону: мы с Самойловым… ну…

– Встречаетесь, – отрезал Черкасов, закидывая в рот кусочек мандаринки. – И уже давно. Ну, со времён общего обеда у Ромы – так точно!

Я аж закашлялся, а Попов продолжал спокойно уплетать роллы, словно и не было сказано ничего неожиданного. Почему-то от такого стало одновременно страшно и свободно.

– Тебе Вик рассказал? Да я же… То есть, мы…

– Не Самойлов, – подал голос Ромка. – Догадались. Он в твоих джинсах был.

– И браслет таскает.

Сознание зацепилось за последнюю фразу и больно кольнуло душу пониманием: таскал, но больше уже нет. А потом другое, фраза, которая была чуть ранее: "Встречаетесь".