Сыграй на цитре

Монахиня встряхивает мешочек, затем косится на меня.

– Тебя окружает необыкновенная аура, дитя.

– Это все мои деньги. Мне больше нечего дать.

Монахиня кружит вокруг меня.

– Ваши меха, пожалуйста, – подсказываю я, мое терпение иссякает, когда она бормочет какое-то заклинание. Когда она заканчивает, я снова чувствую, что вся мокрая, вероятно это опять яд. Она протягивает мне свои меха, и я облачаюсь в них. Я беру ее посох, занимаю ее место.

Стражники пропускают нас ко входу.

Мы следуем за чиновником через сады в большой внутренний двор, окаймленный с трех сторон кустами жимолости.

– Леди в скором времени подойдет к вам, – говорит чиновник. – А пока…

Когда я отступаю назад, заросли кустарника вонзаются в мои лопатки. Когда чиновник поворачивается, я поворачиваюсь тоже. Меня окружают благоухающие цветы. Я прокладываю себе проход сквозь них, выхожу из внутреннего двора и попадаю в другой, на ходу сбрасывая меха. Проливной дождь превратил цвет моей одежды из бежевого в навозный, а конский хвост – в прилипшую к шее невнятную субстанцию. Вряд ли я достойна аудиенции у Цикады.

А она недостойна моей сестры.

Используя свои познания геомантии, я маневрирую из коридора в коридор, пока не оказываюсь в комнате для письма, большой и просторной. Сквозь закрытые ставнями окна просачиваются струйки света. На стенах висят каллиграфические надписи, а запах перетертой краски для чернил терпкий, как чай.

Маловероятно, что Цикада самолично почтит это место своим присутствием. Но писарь почти наверняка придет, а писари, по крайней мере, выслушают меня, в отличие от импульсивного воина или стражника. Они могут даже отвести к Цикаде, если я буду достаточно убедительна. Приготовившись к ожиданию, я сажусь за столик. На нем больше материалов для чтения, чем я видела за последние месяцы. Я поднимаю свиток.

– Это не твое.

Голос гладкий, как камень.

Медленно я кладу свиток. Я поднимаю глаза – будь Зефир, а не Цилинь, – когда Ку подходит ко мне и говорит:

– Тебе нельзя трогать то, что тебе не принадлежит.

Я встаю, прежде чем успеваю себя остановить. Иду, сокращая расстояние между нами. Я хватаю ее за плечи – и прихожу в замешательство, когда она отталкивает меня.

– Ку…

– Это не мое имя.

– Не говори глупостей.

– Это не мое имя. – Она ускользает от меня, когда я снова хватаюсь за нее, но я быстрее. Моя рука сжимается вокруг ее локтя, и ее глаза горят. – Меня зовут Ноябрь.

Ноябрь.

Это имя пронзает мой разум. Ноябрь. Это прозвище…

– Держись подальше от моего стратега.

В комнату влетает Цикада. Ку вырывается и бежит к леди Южных земель.

Все в ней не так. Цикада ниже меня ростом. Всего на год старше пятнадцатилетней Ку. Это выглядит так, как будто один ребенок прячется за другим. И все же леди рычит, как тигрица, защищающая своего тигренка.

– Я думала, что ясно дала понять, что тебе больше не рады при моем дворе.

Но что, если я сейчас не стратег Зефир? Будь я сейчас ей, я бы что-нибудь сказала. Сделала что-то. Я бы не стояла так молчаливо и неподвижно, словно снова став сиротой на обочине улицы, уставившейся туда, где рассеялась пыль, оставив на земле щебенку и кровь. Туда, где больше нет моей сестры.

Моя сестра…

…Ноябрь. Новый стратег Южных земель, который содействовал борьбе с болотными пиратами Фэн. Она работает на Цикаду точно так же, как я работаю на Жэнь. Но до того, как она стала принадлежать Цикаде, она была моей.

Моей. Вопль обжигает стенки моего горла. Ты заслоняешь собой то, что принадлежит мне. Но моя профессиональная подготовка берет верх, и когда я наконец заговариваю, мой тон ровный.

– Я здесь для того, чтобы поговорить.

Не отвечая, Цикада кивает на дверь. Ку проходит передо мной, чтобы выйти из комнаты. Я сглатываю.

Цикада идет тем же путем, что и Ку, но медленнее. Она пересекает мою тень. Ее щеки все еще пылают, но от нее не пахнет алкоголем. Обе ее ноги обуты.

Я была права насчет создания видимости. Ее старые советники могут видеть девушку, лишившуюся сестры, но я вижу даму благородного происхождения, титулованную. Это проявляется в том, как она поднимает подбородок. Даже ее молчание – это оружие. Интересно, знает ли она, как мне больно от того, что приходится повторяться?

– Я здесь для того, чтобы поговорить.

Она останавливается прямо перед дверью, ее фигура сияет в дневном свете.

– Я не заинтересована в разговорах со стратегами, которые предают своих леди.

Ее волосы, длинные и черные, доходят ей до талии. За все свои шестнадцать лет она ни разу не подстриглась. Я знаю этот факт. Я читала о Цикаде – и ее сестре, матери, бабушке, – но, когда она кладет руку на плечо Ку, я понимаю, что читала о персонаже. Реальный человек заставляет меня чувствовать и говорить вещи, которые я не хочу.

– Я никогда не предавала свою леди.

Правда должна была стать моим последним оружием, а не щитом для моей растоптанной гордости. Но я не могу смириться с тем, что меня называют предательницей в присутствии Ку, и мои кулаки сжимаются, когда Цикада говорит:

– Я слушаю.