Сыграй со мной в любовь

- Лик? Мы тут рядом будем, если что, поняла? Ты… кричи, мычи, кашляй…

Говорит, потом берет под руку одного из парней, кивает второму – тому самому хлыщу, что к Лике ласты клеил. Уходят. Понимаю, что они реально будут недалеко, но это уже не важно…

- Лика…

Молчит. Чувствую, как по её телу проходит мелкая дрожь. Ручки мне в грудь упираются, пытается меня отодвинуть, но я готов стоять насмерть. Не отпущу. Не оставлю.

- Лика… - понимаю, что пытаться давить бессмысленно, да и не хочу давить. Я приехал забрать её, вернуть, прощения просить. По ходу, Алексей Николаевич, надо уже начинать… Просить… - Лика, я…Я очень виноват перед тобой. Понимаю, что это очень глупо, наверное, делать вот так, но… Прости меня. Пожалуйста, прости…

Продолжаю сжимать её в объятиях, а сам опускаюсь на колени, медленно, успевая на пути вдохнуть её аромат, все изгибы прочувствовать, насладится даже. Стою, лицом упираясь в район животика, вспоминая, как у неё сладко это местечко выглядит, когда его ничего не закрывает. Нежная впадинка с аккуратным пупком, а ниже… ниже там вообще, можно сдохнуть от счастья…

Мягко губами прижимаюсь, зарываюсь в легкую ткань. Моя! Сладкая моя, единственная, маленькая моя! Что же мне сделать, чтобы ты меня простила? Что?

Не знаю, сколько мы так стоим, вечно стоять готов несмотря на то, что ночь не самая жаркая, да еще и противный писк комаров перекрывает птичьи трели. Мне плевать. Но её-то нет? Дрожит и мурашки на коже появились, тонкие волоски дыбом...

- Лика… пожалуйста… скажи… хоть что-нибудь скажи…

- Я… я очень устала и хочу спать. Можно я пойду?

Вот так? И… это всё?

Понимаю, что мне и этого много, могла оттолкнуть, могла вообще с другим уйти! Но разочарование уксусом по жилам струится. Морозит.

- Поедем домой, прошу тебя. – голос свой сам не узнаю, глухой, хриплый, но говорю – что чувствую. Увезти её хочу, вернуть туда, где её место. В свою постель вернуть хочу! И… сделать все так, как полагается, как надо!

- Я хочу спать. Отпусти… те… Пожалуйста.

Чёрт. Стараюсь не дать ярости прорваться. Стараюсь понять её чувства, но все равно скручивает адски. Встаю нехотя.

Дышу тяжело. Значит, снова на «вы»? И снова пустить просит? Все как в тот первый раз…

Что ж, Александровский, ты сам виноват! Только твоя вина. Только на себе волосы рвать.

- Я могу проводить тебя?

- Тут рядом. Два шага. Вот там мой домик.

- Ты там одна?

Впервые глаза поднимает на меня, с тех пор как одни остались. Сверкают, теперь уже гневом.

- Нет. Не одна.

Понимаю, что наверняка ничего такого там нет, делит домик подружкой явно. Но почему не сказать сразу? Провоцирует? Дает понять, что не моё собачье дело?

- Я провожу, - не стоит поддаваться на провокации, это я хорошо понимаю.

Молча поворачивается, идет. Я за ней. И в домик вхожу за ней, хотя она явно не рада, глаза округляет.

- Я не приглашала!

Это я в курсе, милая, но мне приглашение и не нужно!

Вижу, шмотки девичьи, следов мужика тут, конечно же нет. И для меня места нет.

- Соседка скоро придет?

- Я не знаю. Спокойной ночи. – закрывает дверь комнаты. Демонстративно. Но у меня есть нога, которую я ставлю между дверью и косяком.

- Лика…

- Уходите.

- Лика, послушай…

- Я не хочу вас слушать, и не хочу вас видеть. Это понятно?

Смотрю, продумывая ответ, потом понимаю – нет смысла с ней таким языком разговаривать. Это не наш язык. Наш другой.

Подаюсь вперед, вталкивая её в комнату темную, дверь запирая, а собой, прижимаю к косяку, еле пискнуть успевает. Схвачена, окружена мной. Почти окольцована. Держу в руках лицо её, в темноте почти не рассмотреть, свет жалкого фонаря с улицы только блики дает. Дышит она тяжело, дрожит, опять ладонями в грудь упирается.

- Я люблю тебя, слышишь? Я идиот, сделал глупость, ну хорошо, не глупость, ужасную вещь сотворил, поступил как… ублюдок, сам не догоняю, что случилось, как переклинило, но… Люблю тебя, понимаешь? Люблю! Поэтому и с катушек сорвался, поэтому и накрыло! С ума схожу по тебе. Просто схожу с ума…

Всхлипывает, колотит её сильно, просто как в судорогах бьется, словно сердце яростно отбивается от меня. Это убивает, просто сносит потоком её эмоций и слез.

- Как ты мог… как ты мог…. Как ты мог это сделать? Как мог так меня… Не надо, пусти… пусти пожалуйста! Неужели ты не понимаешь… больно очень… больно…

- Лика… - меня в пополам сгибает от бури, которая у неё в душе, от тех ран, которые я увидел, почувствовал, просто заживо закапывает, накрывает. – Лика… девочка моя, прости меня, прошу… прости… пусти меня назад, а? пусти к себе! Я все исправлю! Все по-другому будет…

- Не будет. Не верю… никогда ничего не будет по-другому. Уходи… Не могу тебя видеть, слышать, не могу…

- Лика…

- Пожалуйста! Пожалуйста! Хоть раз сделай так как я прошу! Пожалуйста!

Руки повисают как плети. Шаг в сторону. Голова опущена.

Сделаю. Сделаю так как просит. Но только раз.

- Я никуда не уеду. Я буду здесь. Рядом. Мы еще не закончили.

Молчит снова. Как она любит молчать!

Чёрт! Некоторые мечтают, чтобы их женщины заткнулись! Я мечтаю, чтобы моя заговорила!