Сыграй со мной в запретную игру

— Что это было? — спрашивает он мрачно, глядя на меня исподлобья.

— Это был мой отец! — я снова закрываю лицо ладонями и сажусь на край постели, совершенно не представляя, что мне теперь делать.

— Так он тут работает, — хмыкает Олег Борисович.

— Как так вышло?! — взрываюсь я несдержанными эмоциями. — Он же самый обычный электрик! Как он тут вообще оказался?! Вы что, вызываете сюда электриков, как в офисы Москвы-Сити, блять?!

— Нет, разумеется, — спокойно отвечает мужчина. — Мы работаем только со специалистами, которые заключили договор о неразглашении. Все официально, иначе никак. У нас все подписывают такой договор: электрики, сантехники, уборщики, охрана. И сотрудники более высокого ранга тоже: психологи, юристы, администраторы. Да и мы сами, мастера.

— И почему вы подписали договор с ним?! — я ставлю ударение на последнем слове.

— Очевидно, потому что он откликнулся на вакансию, — Олег Борисович закатывает глаза. Кажется, он не очень-то взволнован, и меня это бесит. Разве это не наша общая проблема?! Хотя ему-то отлично, конечно: он был в маске, его отец не узнал! А мне что теперь делать?!

Между тем, мужчина продолжает:

— Мы хорошо платим. В два раза больше, чем обычно платят за точно такую же работу, но только где-нибудь в школе, больнице или даже административном здании. Но есть два условия: договор о неразглашении и ненормированный рабочий график. Это значит, что мы можем вызвать его в любое время в рамках нашего рабочего дня… ну, то есть, ночи. А в светлое время суток — если это не будет совпадать с его основной работой. У нас договор я тремя электриками. Когда нам нужна помощь — как минимум один из них оказывается свободен и готов работать.

— Офигеть! — восклицаю я. — Почему я ничего не знала о том, что мой отец подрабатывает электриком в секс-клубе?!

— Потому что он подписал договор о неразглашении, — в который раз говорит Олег Борисович.

— Ах, ну да! — я закатываю глаза. — Но это уже неважно. Что мне теперь делать?! Я вернусь домой — и он меня просто убьет!

— Не убьет, — вздыхает мужчина.

— Убьет!

— Значит, не возвращайся, — мой тренер пожимает плечами.

— Издеваешься?! — вспыхиваю я. — Куда мне еще идти?!

— Ко мне, — предлагает он.

— Еще чего не хватало! — я тут же покрываюсь пунцовой краской.

— А в чем проблема? — удивляется мужчина. — Ты ведь хотела со мной переспать — и хочешь переспать еще. Заодно переждешь бурю. Отец успокоится — вернешься домой. Совместишь приятное с полезным.

— Ни в коем случае! — отказываюсь я совершенно решительно. — Я не какая-нибудь…

— Кто? — мужчина усмехается.

— Шлюха! — сразу же рыкает на меня отец, как только я переступаю порог своей квартиры. — Школьница — а уже шлюха! Не стыдно?! Посмотри на себя! Короткое платье, каблуки! Сколько мужиков там через тебя прошло?!

Мне так хочется ответить, что секс-клуб — это не бордель, не притон, что там первоклассная организация, высокий уровень безопасности… Но это совершенно бесполезно. Поэтому я просто молча снимаю туфли и босиком иду в свою комнату. Матери дома еще нет — неизвестно, как отреагирует она. Отец ей сразу расскажет. Но мама наверняка не будет так свирепствовать. А вот он…

Я запираюсь в комнате, не выхожу даже поесть и в туалет. Отец несколько раз подходит, чтобы постучаться и в очередной раз меня оскорбить:

— Тебе самой не противно туда ходить?! Где ты вообще деньги берешь на эти дороженные вечеринки?! У нас с матерью из кошельков таскаешь?! Или воруешь еще где-нибудь?! А может, вообще проституткой подрабатываешь, раз уж проводишь время в таких местах и с такими людьми?!

В ответ я молчу. Сажусь на пол спиной к двери и тихо плачу, потому что происходящее — это унижение, о котором я не могла даже подумать.

Уже под утро возвращается мать — она была на каком-то корпоративе. Отец рассказывает ей о случившемся, и та подходит к двери моей комнаты.

— Женя, надо поговорить, — просит мама.

— Я не хочу.

— Нужно, милая. В первую очередь, мы с отцом беспокоимся о твоем здоровье: физическом и психологическом.

— Я была в полном порядке, пока отец не назвал меня шлюхой и воровкой, — огрызаюсь я.

— Но я тоже не понимаю, откуда ты взяла деньги, например, на посещение этого мероприятия, — говорит мама. Она очень старается держаться спокойнее и мягче, чем отец, но в ее голосе тоже проскальзывают нотки раздражения и даже отвращения… или мне кажется?

— Неважно, — хмыкаю я.

— А еще ты могла подцепить какую-нибудь гинекологическую болячку. Или забеременеть. Или оказаться изнасилованной. Да мало ли что может произойти в таком месте…

— Все нормально, — фыркаю я.

— Выйди и расскажи.

— Что рассказать, блин?!

— Подробности, — говорит мама.

— Ну уж нет! — рыкаю я. — Это моя личная жизнь!

— Какая личная жизнь, господи, ты школьница! — я так и вижу, как мать закатывает глаза, хотя между нами дверь.

— Мне восемнадцать! — заявляю я.

— Это ничего не значит.

Ну пиздец теперь.

По мнению родителей, я — совершенно неразумное создание, которое не имеет права на свою жизнь, личные границы и самостоятельное принятие решений. Я во всем должна слушаться только их!