Сыграй со мной в запретную игру

— Спасибо, — облегченно выдыхаю.

— Но мы будем вынуждены уволить твоего отца. И если он нарушит условия договора о неразглашении — ты же понимешь, что может произойти?

— Вы подадите на него в суд? — спрашиваю я тихо.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — мужчина вздыхает. — Егор поговорит с ним. А если не получится — поговорю я.

— И что скажешь? — ужасаюсь я.

— Правду. Что тебе восемнадцать и ты вольна распоряжаться своей жизнью так, как считаешь нужным. В том числе и своей сексуальной жизнью.

— Мои родители пошлют тебя нахуй, — говорю я честно.

— Посмотрим.

6 глава

ОЛЕГ

За несколько лет работы в клубе мне уже несколько раз приходилось иметь дело и с неуравновешенными клиентами (на самом деле, чаще клиентками), и с их ревнивыми партнерами (обычно мужчинами), и с беспокойными, контролирующими, случайно прознавшими обо всем родителями вроде тех, что оказались у Жени Скворцовой.

Оно и неудивительно, конечно: девчонке всего восемнадцать лет, она еще школьница, какому отцу хотелось бы увидеть свою дочь-одиннадцатиклассницу в секс-клубе, где практикуют БДСМ и прочие «извращения»? Так что отчасти я могу понять этого мужчину… но лишь отчасти. Называть свою дочь шлюхой и воровкой, даже не попытавшись разобраться и хоть что-нибудь понять, — это уже перебор.

Честно говоря, большинство родителей вообще предпочитают думать, что их дети не занимаются сексом, вне зависимости от того, сколько этим детям лет: пятнадцать, восемнадцать, двадцать пять или сорок. Справедливости ради, дети тоже надеются, что их сорокалетние, пятидесятилетние и тем более шестидесятилетние родители ничем подобным по ночам не занимаются. Вот такое вот искалеченное (еще нашими бабушками-дедушками и их ужасными советскими установками) у нас сознание, в котором секс — это почти всегда грешно, порочно и лучше молчать, прикидываясь, что к нам это не относится… Делайте свои дела за закрытыми дверьми и все такое.

И как с таким сознанием, с такими вот установками в голове молча смириться, что твоей дочери уже восемнадцать, что она совершеннолетняя самостоятельная личность и может делать все что угодно? Пить, курить, ругаться матом (именно этого так боится старшее поколение в отношении своих детей). И заниматься сексом в том числе. И даже грязным, развратным, жестким сексом: с плетками, наручниками, анальными пробками и черт знает чем еще… В голове не укладывается, правда?

Жене я отвечаю просто и спокойно:

— Егор поговорит с ним. А если не получится — поговорю я.

— И что скажешь? — уточняет она с откровенным ужасом в глазах. Мне становится немного смешно, но я стараюсь отвечать со всей серьезностью:

— Правду. Что тебе восемнадцать и ты вольна распоряжаться своей жизнью так, как считаешь нужным. В том числе и своей сексуальной жизнью.

— Мои родители пошлют тебя нахуй, — усмехается девушка.

— Посмотрим.

И вправду — посмотрим. Этот разговор явно не прямо сейчас состоится. Прямо сейчас обеспокоенным папашей займется Егор — тот еще мастер, во всех смыслах этого слова. На переговорах он работает языком так же классно, как и во время орального секса. Неудивительно, что именно он стал нашим директором и остается им по сей день, хотя сам уже давно не практикует ни с кем, кроме своей молодой супруги Нины.

— Ладно, — лепечет Женя, пожимая плечами.

— Ты, кажется, хотела посмотреть мою игровую? — напоминаю я с улыбкой, потому что мне искренне хочется ее отвлечь от неприятного разговора… и чертовски хочется ее трахнуть.

— Ну да, — девушка кивает.

— Тогда идем, — говорю я уже во второй раз за вечер. Впрочем, теперь мы и так уже в коридоре, так что остается только добраться до нужной двери.

— Ого! — восклицает Женя, шагнув за мной следом. — У тебя тут все так серьезно, настоящий кодовый замок!

— На всякий случай, — киваю я. — Открывается по отпечатку моего пальца, — я прикладываю большой палец и показываю, как работает эта нехитрая система. — Но если ты будешь хорошей девочкой, твой отпечаток тоже добавим в базу…

— Зачем? — удивляется Женя, не понимая.

Я улыбаюсь:

— Мало ли ты останешься в моей квартире одна и тебе захочется развлечься с каким-нибудь большим резиновым членом в мое отсутствие…

— Бррр! — она смеется и пихает меня в бок: — Ты ужасен!

— Я самый ужасный человек на свете, — подтверждаю важно и приглашаю ее войти в игровую: — Дамы вперед!

В принципе, моя игровая комната не сильно отличается от игровых в клубе, разве что цветовая гамма здесь не классическая черно-красная, а темно-синяя с белым. Женя входит медленно и несмело, я шагаю следом и прикрываю за собой дверь, оставляя небольшую щель и тем самым давая понять: насильно ее здесь удерживать никто не станет.

— Красиво, — говорит девушка немного смущенно, и я улыбаюсь:

— Правда? И что же тебе особенно нравится?

— Это, — она показывает на огромный стеллаж с девайсами. В основном здесь ударные инструменты: плетки-семихвостки, плети с заклепками и шипами, стеки, флоггеры, кнуты, хлысты и прочие штуки для порки.

— Тебя это заводит? — спрашиваю я, потому что меня — да, и члену тут же становится тесно в джинсах.