Сын

Она повернулась и заметила Воспитателя, остановившегося со своим велосипедом на краю площади. Того, который забирал на ночь Эйба. Клэр помахала ему и поспешила подойти. Тогда он приложил палец к губам и показал ей на багажник, к которому была прикреплена корзинка. Клэр разглядела спящего там ребенка, и ее сердце замерло от нежности.

– Заснул наконец-то, – прошептал мужчина. – Вот, везу домой. Вы были на Церемонии?

Клэр покачала головой:

– Дежурила в Инкубатории. Я не поклонница Церемоний.

– Понимаю вас, – Воспитатель тихо засмеялся. – Но для меня в них есть удовольствие: передача детей в Семейные Ячейки – часть моей работы. Новоиспеченные матери и отцы всегда так радуются… А я радуюсь за Тридцать Шестого, – добавил он, заглядывая в корзинку. – Хорошо, что он еще на год останется с нами. Он особенный.

Клэр молча кивнула, не решаясь продолжить этот разговор и не отводя взгляда от младенца.

– Ну, мне пора, – сказал мужчина, ставя ногу на велосипедную педаль. – Завтра важный день для моей семьи: у сына Церемония Двенадцатилетних. Все очень волнуются.

– Могу представить, – сказала Клэр.

– Когда навестите нас? Скоро привезут новых младенцев. А этот красавец пока будет один-одинешенек в комнате.

– Как-нибудь зайду.

Клэр улыбнулась, и Воспитатель поехал дальше, в свое жилище. На багажнике плавно качалась маленькая корзинка.

10

Клэр сразу поняла, что на второй день Церемонии случилось что-то необычное: вернувшиеся вечером работники Инкубатория оживленно галдели.

Церемония Двенадцатилетних всегда было длинной и насыщенной. Детей вызывали на сцену по одному и первым делом озвучивали характеристику, и это был первый раз, когда Комитет уделял каждому индивидуальное внимание. Мальчиков хвалили за успехи в учебе, отмечали способности или научный склад ума. Иногда Верховная Старейшина отмечала приятную внешность ребенка. Дети в таких случаях смущались, ведь в коммуне не было принято оценивать привлекательность, но зал реагировал умиленным смехом. Каждый проходил через Назначение в год своего двенадцатилетия, и каждый помнил, как волновался сам. Поэтому эта часть Церемонии проходила в атмосфере сочувствия и поддержки, но занимала очень много времени.

– Верховная Старейшина пропустила одного мальчика, – объяснил Рольф за ужином. – Вызвала после Восемнадцатого Двадцатого.

– Мы просто обалдели. Думали, она ошиблась, – сказала Эдит. – Но Комитет, конечно, не ошибается.

– В общем, все заметили, что Девятнадцатого пропустили, и зал начал перешептываться, а на мальчике просто лица не было, – продолжил Рольф. – Я его видел с моего места.

– Старейшина что-нибудь объяснила?

– Нет, но когда она закончила с последним из списка…

– Она ничего не объяснила аж до Пятидесятого?

– Да. Ну, до сорок девятого, если быть точным, потому что одного пропустили.

– Она, разумеется, видела, что люди волнуются, и в конце извинилась, что заставила всех понервничать, – сказала Эдит.

– Серьезно? Верховная Старейшина принесла извинения?

– Представляешь? – продолжил Рольф. – В общем, в конце она вызвала этого мальчика на сцену…

– Я думал, он в обморок свалится, – вставил Эрик.

– Так что ему сказали?

– Что для него не предусмотрено Назначения. А потом Старейшина добавила, что он избран.

– Для чего избран?

Клэр никогда не слышала, чтобы такое случалось на Церемониях. Рольф развел руками:

– Мы толком ничего не поняли. – Он обвел взглядом товарищей за столом, а те закивали в подтверждение.

– Говорили что-то про Дающего и Принимающего, – заметила Эдит.

– Что бы это ни значило, – усмехнулся Рольф.

– Но звучало торжественно, – сказал Эрик.

– А мальчик что?

– Он выглядел совершенно сбитым с толку. Жалко его было, – вздохнула Эдит.

Прозвучал звонок, и все принялись собирать посуду.

– Интересно, что в этом мальчике особенного? – произнесла Клэр, обращаясь скорее к самой себе. Ее отчего-то поразила история про «избранного».

– Не знаю, никогда прежде о нем не слышал. Зато теперь его имя знает вся коммуна, – засмеялся Эрик.

– Все, кто был в Лектории, выпевали его имя, – сказал Рольф. – Раз за разом, это было похоже на Церемонию. Церемонию – как бы это назвать – Признания.

– И как его зовут? – спросила Клэр.

– Джонас.

Рольф, Эдит и несколько других повторили:

– Джо-нас! Джо-нас!

Люди за другими столами обернулись. Кто-то смотрел на них с улыбкой, кто-то выглядел слегка встревоженным, но в итоге все подхватили и стали выкрикивать имя избранного и не останавливались, пока второй звонок не оповестил об окончании ужина:

– Джонас!

– Джонас!

– ДЖО-О-О-О-О-НАС!

11

Вечером Клэр снова гуляла вдоль реки в одиночестве: второй день Церемонии был для всех утомительным, и работники разбрелись по своим комнатам, чтобы лечь пораньше или посидеть с рабочими материалами. Клэр читать материалы про выращивание рыбы было совершенно неинтересно: она работала не по Назначению, Комитет не подбирал ей работу в Инкубатории в соответствии с ее увлечениями и способностями, и происходящее здесь ее не занимало. Клэр было скучно.

Деление. Эпиболия и органогенез. Кортикальные альвеолы.