Сын аккордеониста

Я посмотрел на лошадей, на жеребят: Ава с Миспой лениво помахивали хвостами; Элько, Эдер и Поль носились друг за другом от одного конца изгороди к другому. В стороне Моро с самым благоразумным видом пощипывал траву. Картинка была очень радостная.

«Это самая большая глупость, какую я только слышал за последнее время», – возразил я. Было немыслимо, чтобы дядя захотел продать Ируайн. Да, он проживал в Америке, но по-прежнему оставался крестьянином из Обабы, который никогда не смог бы оторваться от своих родных корней, от своего дома. «Ты прав, – сказала мне Адела. – Кроме того, Хуан так и не женился, у него нет детей, и я прекрасно знаю, что он все время помнит о своих родителях. Но не все такие, как он. До этого у него убили самого красивого коня, а теперь, кто знает, не затевают ли какую-нибудь новую подлость: подожгут ему дом и павильон, чтобы потом пустить слух, что он сам это сделал. И все из зависти, потому что ему удалось добиться успеха в жизни. Как и твоей матери». – «Трудно поверить в это», – сказал я. «Послушай, Давид, – продолжала она. – Я ни о ком не хочу сплетничать, но, возможно, эти юноши что-то такое здесь высматривают. Может быть, кто-нибудь заплатил им, чтобы они подожгли дом и павильон. Это же так просто! Один страховой агент из Обабы часто говорил: самый глупый человек в мире может запалить огонь, который не смогут погасить сто самых умных!» – «Я позвоню дяде. Посмотрим, что скажет он». – «Тебе виднее, Давид. Я больше ничего не могу сделать». Я закрепил аккордеон на багажнике мотоцикла. «Пусть близнецы не болтают зря. Будем осмотрительны», – сказал я Аделе. «Об этом я позабочусь». Она задержала взгляд на аккордеоне. «Вижу, ты собираешься играть на вечеринке, которую готовят в честь Убанбе», – сказала она. Но голова у нее была занята другим, и она направилась к своему дому, не дожидаясь моего ответа.

XII

Убанбе появился в столовой, закутанный в красный плащ, и под гул аплодисментов поднялся на небольшие подмостки, где до этого я играл на аккордеоне. Когда приблизились фотографы, он скинул плащ и продемонстрировал им свое тело: Ессе Ното [16]. У него была очень белая кожа, и в коротких атласных штанах и черных боксерских перчатках его фигура выглядела прекрасно; особенно когда он поднял руки, чтобы выставить напоказ мускулы, игравшие на груди и животе.

Вспышки фотокамер освещали его снова и снова. Убанбе пытался улыбаться, но это ему давалось непросто. Возможно, в голове у него вертелись те же мысли, что и у меня: что станет с его молочной кожей в последующие месяцы, сколько синяков на ней появится; завершит ли он свою карьеру такой же развалиной, как все бывшие боксеры, пришедшие на праздник; стоит ли подниматься на эту голгофу, чтобы получать в десять раз больше, чем он зарабатывает на лесопильне. Но решение было принято, и его нос – уже приплюснутый, со все еще заметным шрамом от операции – был тому доказательством. Время сомнений осталось позади.

В столовой было около пятидесяти человек, в большинстве своем мужчины, но аплодировали лишь те, что находились в непосредственной близости от подмостков. Бывший боксер, взявший в руки микрофон и представившийся как «тренер новой звезды», принялся подсчитывать время, которое уйдет у этого «столь же сильного, сколь и ловкого» юноши на то, чтобы стать чемпионом Европы, и решительно заявил: «Пятнадцать месяцев – более чем достаточно». Затем слово взял некий бизнесмен, объявивший себя одним из промоутеров, и заверил, что в средствах недостатка не будет. «Он завтра же начнет тренироваться в зале, который мы подготовили ему здесь, прямо в гостинице, – объяснил он журналистам. – Мы предпочли, чтобы Горостиза тренировался поблизости от дома»: Итак, профессиональным именем Убанбе будет его фамилия: Горостиза. «Кто будет его первым противником?» – спросил один из журналистов. «Филипп Лу, бывший чемпион Франции», – ответил менеджер. Затем он попросил, чтобы ему не задавали таких конкретных вопросов, и указал рукой на центральный стол столовой, где среди прочих сидели Берлино, мой отец и полковник Дегрела: «А теперь, в продолжение презентации я хочу предоставить слово джентльмену, который сыграл первостепенную роль в нашем проекте. Я имею в виду господина Хосе Антонио Дегрелу». У полковника голова была теперь белее, чем когда я его увидел впервые, но он все еще оставался элегантным мужчиной. «Я хочу высказать пожелание, чтобы он стал новым Ускудуном и способствовал созданию достойного образа Испании в мире. Это все». И он снова сел.

Журналисты зааплодировали. «Какой гонорар ты получишь за бой с Филиппом Лу, Горостиза?» – спросил один из них. «Сколько ты получишь за свою завтрашнюю статью?» – парировал Убанбе. В дальнейшем его агрессивные ответы станут очень популярными.

«А теперь немного шампанского, чтобы порадовать наши сердца», – объявил, подойдя к микрофону, Мартин, и они с Грегорио стали ходить среди собравшихся с подносами. Ко мне подошел Анхель. Он стал толще. «Тебе следовало бы оставаться на подмостках.