Сын актрисы. Роман

Виссарион Григорьевич Белинский Сын актрисы. Роман

СЫН АКТРИСЫ. Роман. 1838. Санкт-Петербург. В типографии Конрада Вингебера. Три части: I – 193; II – 198; III – 208. (12).

Роман размашистый! Роман с большими претензиями на генияльность! Тут и эпиграфы из Жан-Поля, Пушкина, Жуковского и прочих; тут и великолепные фразы и бездна остроумия! Тут только нет слога, мыслей, создания, поэзии, словом – тут только нет именно того, на что тут есть претензии, и повторяем – очень большие, очень размашистые!..

Был – изволите видеть – молодой человек, Тезеев, прекрасный собою, умный-преумный, образованный, ученый, гениальный, «с станом согбенным, глазами, в которых виднелся потухающий волкан… и это все в двадцать лет»{1}. Так говорит сам почтенный, хотя и неизвестный автор; да уж оно и само собою разумеется: что за герой романа, что за идеальный молодой человек, если в двадцать лет не изжился весь, если еще на щеках его есть румянец, на устах веселая улыбка? И вот наш двадцатилетний вампир, истасканный юноша с растрепанными чувствами, любит Елену Николаевну, дочь статского советника и помещика Омутова; разумеется, что и она его любит, потому что она девушка идеальная, а какая идеальная девушка не будет любить страстно двадцатилетний потухший волкан с согбенным станом?.. Все бы это хорошо, да вот что худо: Тезеев – сын актрисы, а мать его любезной Елены гордая, надутая своим дворянством женщина. В самом деле – беда! Но зато какое интересное положение! Молодой человек двадцати лет, с согбенным станом, бледным, увядшим от разгула лицом, сын актрисы, влюбленный в девушку высшего круга и любимый ею!.. Автор так и сяк, и намеками и прямо, дает знать, что в России большое несчастие быть сыном актрисы, что Тезеева отвергает общество, гнушается им, как будто бы он был сын какого-нибудь отверженца человечества; но в то же время, по какому-то странному противоречию, г. автор говорит, что его герой был принят в лучшие дома за его красоту, любезность, дарования и еще за то, что он в двадцать лет был уже с согбенным станом. А, так видно наше общество не так-то предубеждено против незнатности происхождения? – Но автор и не думал сомневаться в этой очевидной истине; но интересность положения, возможность наговорить громких фраз – о, для этого можно покривить истиною! И кто станет хлопотать об истине там, где дело идет о поэзии! А поэзия – как всякому известно, состоит в отрицании действительного мира, которому она противополагает идеальный.

Но вот «согбенный» Тезеев приходит к Елене Николаевне, пользуясь отсутствием ее матери. Послушаем поэтического рассказа автора.

Милый друг подле нее; он у ее ног; он осыпает поцелуями ее руки, лобзает ноги ее…

Да, счастливое это время, когда молодой человек, влюбленный, без надежды на соединение, подле своей милой, у ног ее, целует, любит ее, смотрит ей в очи, сам млеет, умирает, испепеляет сердце (испепеляет – какое выразительное слово!), позабывает всех людей и видит только одну ту, кого любит… Тезеев и Елена были счастливы в это время. Они целовались, любили, клялись в любви друг другу – и вот один долгий сладостный, гармонический поцелуй соединил их уста, слил души их, рассыпал лучи счастия из одного сердца в другое.

– Люблю тебя, Поль! – говорила Елена.

– Люблю тебя, моя добрая, моя прекрасная Елена, – шептал Тезеев… – буду любить до гроба…

– Я вечно твоя, – залепетала опять Елена, прижавшись к другу и трепеща всем телом.

– Моя!.. о, моя! – говорил Тезеев, заключивши ее в свои объятия… – Ты любишь меня?.. О! как я теперь счастлив!

– А как счастлива я! – прошипела Елена, обвившись, как змей, руками вокруг Тезеева и осыпая его поцелуями{2}.

Очень хорошо!

Приезжает мать и просит Тезеева предложить кому-нибудь из актеров, для бенефиса, переведенный ею или кем-то из ее знакомых водевиль. «Да чего же лучше – хоть в бенефис вашей матушки»{3}.