Сын Америки

– А хорошо это, верно, вот то, из-за чего я убил! – В голосе Биггера зазвенела лихорадочная дрожь. – Ах, хорошо! Если уж человек убивает, значит, есть из-за чего… Я только тогда узнал, что живу на свете, когда так ясно почувствовал все, что за это убил… Это правда, мистер Макс. Я теперь могу сказать это потому, что я сегодня умру. Я твердо знаю то, что говорю, и знаю, что это значит. Но я теперь не боюсь. Я не боюсь, когда я об этом думаю так…

У Макса глаза были полны ужаса. Несколько раз он вздрагивал, словно порываясь подойти к Биггеру, но не двигался с места.

– Я не боюсь, мистер Макс. Идите. Матери тоже скажите, что я не боялся и чтоб она не горевала, ладно? Скажите, что я не боялся и не плакал…

У Макса в глазах стояли слезы. Он медленно протянул руку. Биггер пожал ее.

– Прощайте, Биггер, – тихо сказал Макс.

– Прощайте, мистер Макс.

Макс ощупью, точно слепой, стал искать свою шляпу; нашел ее и напялил на голову. Не оглядываясь, он пошел к двери. Он просунул руку сквозь решетку, сделал знак сторожу. Когда его выпустили, он с минуту стоял в коридоре, спиной к двери. Биггер обеими руками схватился за решетку.

– Мистер Макс…

– Да, Биггер?.. – Он по-прежнему стоял спиной.

– Я не боюсь. Правда, не боюсь.

– Прощайте, Биггер.

– Прощайте, мистер Макс.

Макс пошел по коридору.

– Мистер Макс!

Макс остановился, но не повернул головы.

– Передайте… Передайте мистеру… Передайте Джану привет…

– Хорошо, Биггер.

– Прощайте!

– Прощайте!

Он все еще не выпускал решетку из рук. Потом он улыбнулся слабой, горькой, кривой улыбкой. Он услышал лязг стали о сталь: где-то далеко захлопнулась дверь.