Сын Анубиса

Студентов собрали в огромном актовом зале, завешанном траурными бледно-голубыми полотнами, живописно драпированными. На полу в кадках стояли цветы, источавшие пряный аромат. Несколько кондиционеров создавали живительную прохладу. Одну из стен занимала плазменная панель. На ней демонстрировали широкую улицу. По ней шествовала многолюдная процессия, во главе которой шагали богато украшенные золотом и бусами жрецы. За ними плыл роскошный золотой саркофаг с фигурой фараона на крышке. Возле него парил почти такой же, только чуть поменьше — видимо, мой. Интересно, что положили туда вместо тела. Хотя, наверное, ничего. По сути, я наблюдал за собственными похоронами. За саркофагами шли представители Домов. Плыли платформы с установленными на них фигурами местных богов. Я разглядел кошачью, птичью и крокодилью головы. Статуя Анубиса была самой большой. Всё это окружали солдаты в парадных мундирах и боевые роботы. Над процессией плыли дроны, украшенные трепещущими голубыми ленточками.

— Они направляются к пирамиде, — сказал сидевший справа от меня Тутмос. — Она построена прямо за городом. Вон видна. Видишь?

Камера действительно показала возвышавшийся над домами бежевый треугольник, будто вырезанный из картона и наклеенный на небо. Трудно даже представить, какой высоты была новая гробница. И сколько рабов положили жизни, чтобы её построить.

Сидеть в актовом зале пришлось долго. Процессия добралась до границы Мемфиса, вышла за стену через облицованные цветными изразцами ворота, пересекла кусок пустыни и начала вливаться в квадратное отверстие в основании пирамиды. Две огромные каменные фигуры баранов с человеческими головами взирали на людей с высокомерным снисхождением.

Репортаж переместился внутрь гробницы. Зал, который диктор называл камерой, был освещён плавающими светильниками, испускавшими холодный голубоватый свет. Над всем высилась бронзовая статуя Анубиса, державшего в руке весы. В центре располагалось каменное возвышение, на которое поместили саркофаг фараона. Мой опустили рядом, на постамент поменьше. Должно быть, его соорудили совсем недавно. Люди окружили их и замерли в торжественном ожидании. Вперёд выступили жрецы в длинных траурных одеяниях. Они держали посохи с мерцающими навершиями.

— Сейчас Верховная жрица проведёт ритуал погребения, — сообщил диктор. — Душа Великого Царя отправится на суд Осириса. Она будет взвешена, и мы получим знак, окажется ли душа повелителя легче пера Маат и отправится в Вечный оазис, или её пожрёт Аммут. Затем то же самое испытание ждёт сына фараона.

Из-за жрецов выступила прекрасная девушка в золотых одеждах, покрытых иероглифами. Я едва не подскочил на месте, когда понял, что вижу Кенрис! Разве она не должна скрываться от моего дяди⁈ Почему жрица так спокойно произносит заклинание, выводя посохом в воздухе замысловатые знаки?

Через минуту камера показала весы, которые держала статуя Анубиса. На одной из чашек возникло светящееся перо.

Кенрис продолжала что-то говорить, размахивая посохом, навершие которого разгоралось густым синим светом, оставлявшим в густом от благовоний воздухе призрачные росчерки.

Вдруг весы пришли в движение: чаша с пером вздрогнула и медленно опустилась.

— Слава Тёмным богам! — возгласил диктор, перекрикивая радостный гул, наполнивший зал гробницы. — Душа Великого Царя оказалась легче пера Маат! Наш повелитель отправится в Вечный оазис!

Когда все выразили свой восторг, начался ритуал проверки души сына фараона. Снова на весах появилось перо. Кенрис повторила представление. Я наблюдал за происходящим, затаив дыхание. Всё-таки, отчасти это касалось и меня. Хоть моя душа и осталась при мне. По идее, взвешиваться должна душа настоящего Ахенатона. Однако жрица ведь считает, что принц жив. Как же она собирается убедить всех в том, что его душа отправится в загробный мир? Ну, или окажется в чреве Аммут.

Чаша весов опустилась и замерла, свидетельствуя о том, что безвременно почившего принца ждёт Вечный оазис. Блин, как они это сделали⁈ Ни тела в саркофаге, ни души на весах — и тем не менее, ритуал прошёл без сучка, без задоринки. Неужели всё это — представление, не имеющее отношения к реальному суду Анубиса? Если так, то убедит ли оно моего дядю-узурпатора, что его племянник мёртв?

Вспомнились похороны Мелии. На них никакие перья не появлялись. И вообще, всё было проще. С другой стороны, тело забрали родственники, так, что, возможно, ритуал продолжился не на наших глазах. Меня-то интересовало, прежде всего, существуют ли в этом мире боги, и если да, то как с ними взаимодействовать. «Сон», в котором со мной говорил Анубис, не давал покоя. Он походил на реальность, хотя, безусловно, был видением.

Наконец, трансляция похорон закончилась, и началась передача, в которой давалась ретроспектива правления фараона. Её я досматривал уже в своей комнате, так как из актового зала нас выставили, предупредив, что через день возобновляются занятия.

— Кто-нибудь знает, какой длины погребальный свиток у фараона? — спросил я, вспомнив похороны Мелии.