Сын Буйного

Я выдергиваю ключ из зажигания, выскакиваю из автомобиля. Бабка с ребенком не успевают далеко отойти. Мельком разглядываю карапуза. Так сразу не поймешь, девочка, или мальчик. Ни розового, ни голубого в одежде не присутствует. Зеленый комбинезон, бежевая шапочка, черные ботинки. Мордашка симпатичная. Глазищи черные, огромные… ребенок переводит свой взгляд на меня, и…

Я останавливаюсь как вкопанный! Это…

Да этого не может быть!

Что за чертовщина такая!?

Кира нервно машет руками на бабку, чтобы побыстрее уходила с ребенком. Та, тяжело ступая, несет не сводящего с меня черных любопытных глазок малыша в подъезд. А я стою, в шоке, и не могу поверить в происходящее.

Ноги холодеют от напряжения. По позвоночному столбу стекает одинокая ледяная капля.

Я же лично дал ей таблетку!

Поэтому то, что сейчас творится, за гранью возможного!

Этого просто не может быть!

Она не могла от меня родить!

У меня дурная кровь.

Тогда, какого рожна это все сейчас происходит?!

– Кир-р-ра!!! – рычу я на белую, как молоко, Снежную Королеву, стремительно сокращаю расстояние между нами, хватаю ее за плечи. – Кира, мать твою, какого хрена?!

Глава 14

Кира

Хватает.

Сдавливает.

Контролирует.

Доминирует.

Так, стоп, надо взять себя в руки, и скинуть его давление!

Он и так уже увидел ребенка. Показать свой страх я ему не могу. Сейчас от того, как убедительно прозвучат мои слова, зависит наша с малышом будущая жизнь, ибо Буйный разрушит ее, и глазом не моргнет.

Беру себя в руки. Как бы сейчас это не было трудно, все же беру. Пересиливаю себя. Забываю о боли в сердце. Почему-то рядом с этим мужчиной мое сердце всегда болит, стуча при этом, как оголтелое!

Он смотрит на меня, не отпуская. Близко стоит. Невероятно близко. Его запах сшибает мои рецепторы наотмашь. Он дьявольски красив внешне. И столь же отвратителен внутри. Его ноздри раздуваются. Он принюхивается ко мне. Как самец к своей самке. Слегка ослабевает хватку. Поглаживающими движениями спускается к предплечьям, ведет ладонями ниже.

– Отпустите меня! – стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более убедительно.

Буйный хмурится. Но все же отпускает. Стоит все так же близко, взглядом меня прожигает.

– Что вам надо?! Вы и так забрали у меня работу и машину.

– Ты родила… ребенка? – голос его хриплый, низкий, вибрирующий…

– И что? – я максимально сконцентрирована на самоконтроле, чтобы голос не дрогнул.

– Чей он? – облизывает пересохшие губы Буйный.

Так, а теперь нужно собрать всю свою силу убеждения, все актерские навыки и!

– Главное, что не ваш!

Буйный заметно выдыхает. Ну и мразь! В ту ночь чуть ли не сам лично запихал мне п***р в горло, заставил запить стаканом воды, и еще в рот мне полез, проверять. Он не хотел ребенка ни тогда, ни сейчас. Зря я так боюсь. Дети Артуру вот вообще не сдались. И слава Богу. Такого отца как Буйный врагу не пожелаешь, не то, что собственному ребенку. Не достоин он и ноготочка с мизинчика Арсюши! Дал семя, и гуляй отсюда! Дальше мы сами, без него как-нибудь справимся!

– Он похож на меня, Кира! – хрипло произносит мерзавец.

– Я выпила ту таблетку. – вновь призываю внешнее спокойствие. – Это абсолютно исключено.

– Кира! – сводит густые брови над переносицей Буйный, – Ответь мне. Это очень важно. Это, звиздец, как важно!

Видно, что он сам не свой. Дерганный какой-то. Отхожу от него на полшага, но он быстро сокращает расстояние меж нами. Хватает за плечи вновь, пронзительно заглядывает в глаза:

– У ребенка есть? – встряхивает он меня, – У ребенка есть отклонения?!

– Это у вас отклонения!!! – рявкаю я на него. Отталкиваю со всей силой.

Буйный отпрянывает от меня, будто я ему по идеальной роже отвесила.

– А МОЙ сын здоров! Ясно?!

Буйный стоит, точно мешком прибитый, морщится, будто лимон лизнул.

– Откуда ты знаешь про отклонения?! – бледнеет он. Прямо натурально так. А под бородой кожа становится серой.

– Да потому что только человек с отклонениями может причинить столько жестокости просто так! Потому что ему так хочется. – произношу я холодно. – И просто замечательно, что МОЙ сын не имеет к вам никакого отношения.

Буйный отходит от меня на шаг, а потом резко бьет ногой по вкопанной в песочницу карусельке. Новенький радостно-желтый пластик всхлипывает, дает трещину. Я вздрагиваю.

– Уходите отсюда! Совесть поимейте, детские площадки ломать – это за гранью! – бросаю я, и разворачиваясь, быстро иду в сторону подъезда. На самом деле мне очень страшно. Буйный – агрессивный. Он не контролирует свою злость. Сейчас он выплеснул ее в сторону, сломал ни в чем неповинную карусель. Но этот удар явно предназначался мне. Кто знает, будет ли Буйный в следующий раз столь «заботлив»? Гарантии нет. А значит я – не в безопасности.

– Кира! – настигает он меня в два шага.

Притискивает к стене. Наваливается сверху.

– Я починю эту чертову вертелку! – тяжело дышит мне в лицо. Дыхание свежее, пахнет ментолом, а еще, самую малость, табаком – видать заглушал табачную гадость жвачкой или леденцом.

– Да уж, постарайтесь! – снова ровно говорю я. – Отпустите! – приказываю холодно.