Сын Человеческий

Однако самой известной историей из этой серии является рассказ о разбойнике Варавве (Мф.27:15–18,20-21,26; Мк.15:6-15; Лк.23:16–19; Ин.18:39–40). В Евангелиях появляется версия, будто бы иудеи ожидали, что Пилат отпустит в честь Пасхи одного из осужденных. Но, насколько нам известно, обычая отпускать преступника в праздники никогда не было. Кроме того, этот обычай находится в противоречии с римскими учреждениями, которые не давали наместнику права оправдания человека, безусловно виновного перед Римской империей.

На этом Варавве следует заострить наше внимание. Само прозвище Варавва является чем-то вроде отчества, а имя этого человека в большинстве изданий Нового завета вообще не упоминается. Однако из некоторых рукописей мы с удивлением узнаем, что Варавву звали Иисусом. Так, имя Иисус применительно к Варавве мы находим в Тбилисском кодексе Koridethi (IX в.), в Армянской версии[643] и в ряде минускульных рукописей X–XV веков.[644] Хотя это чтение встречается только в Евангелии от Матфея, нельзя сомневаться, что словосочетание Иисус Варавва восходит ad traditionem antiquam, потому что еще Ориген восклицал: «Имя Иисус, вероятно, еретиками прибавлено, ибо оно неприлично злодею» (Orig.In Matth. Comm. ser.121).

Слово Варавва некогда я возводил к арамейскому (Бар-Рабб'a — букв. сын учителя) или даже к (Бар-Рабб'aн — букв. сын учителя нашего), как оно читается в Евангелии Евреев (ЕЕ. — Hier.Matth.27:16), а не к (Бар-Абб'a — букв. сын отца), как следует из канонического греческого написания (Барабб'aс) (Мк.15:7). Однако, спрашивается, может быть, канон прав: правильное чтение — Бар-Абба, которое следует перевести не просто как сын отца, а как Сын Отца (Небесного)?.. Таким образом, Иисус Варавва превращается в Иисуса Сына Божия, в Иисуса Христа!

Тут, действительно, есть над чем задуматься. Что же получается? Если Варавву, то есть Иисуса Христа, Пилат освободил (Мф.27:26), то тогда кого же распяли? Уж не «благоразумного» ли разбойника?.. Прямо целый детектив получается: кого-то распяли, а думали, что распяли Иисуса; а сам Иисус на третий день является своим ученикам, живой и невредимый, как будто воскресший…

Я не буду развивать эту идею, ибо не ставил перед собой задачи написать бестселлер. Возможно, некоторые «исследователи» ухватятся за эту версию «Воскресения», им и флаг в руки.

Я же считаю, что в данном случае произошло какое-то раздвоение личности Основателя. Иисус, вероятно, объяснял Пилату направленность своей деятельности, при этом называя, как обычно, Бога Отцом. Пилат, ничего не поняв из идеализма Иисуса, но, однако, отметив, что Тот постоянно говорит о каком-то великом Отце, иронически окрестил Иисуса сыном отца.

Вполне возможно, что Пилат, усмотрев в Иисусе полного идеалиста-фантазера, не опасного для римской государственности, действительно предложил иудейским старейшинам отпустить этого сына отца на все четыре стороны. Однако враги Иисуса быстро убедили Пилата, что Иисус опасен для общественного спокойствия, и даже намекнули, что он, Пилат, плохо исполняет обязанности наместника (Ин.19:12). Иисус был осужден на смерть. А прозвище сын отца (Варавва) осталось в умах людей и передавалось из уст в уста по правилу испорченного телефона, приобретая человеческие черты и характерные качества. Результатом такой вольной устной передачи информации явилось то, что безличное прозвище обрело себе человека — разбойника Варавву. Короче, как в Библии: и слово стало плотию. Именно таким образом я разрешаю все трудности, связанные с этим пресловутым Вараввой.

Суд

Однако вернемся к суду Пилата. Наместник, вместо того, чтобы произнести приговор, взывает якобы о праве помилования к случайно собравшейся толпе! Только теологи могут верить в возможность таких юридических отношений. Однако тут же встает новая несообразность: иудеи, которые якобы имели право помилования, не довольствуются освобождением Вараввы, они требуют распятия Иисуса (Мф.27:21–23; Мк.15:8-14; Лк.23:16–23; Ин.18:39–40; 19:15). Евангелисты, очевидно, думали, что из права помилования кого-либо вытекает право осудить другого. Но иудейская толпа не имела ни права помилования, ни тем более права осуждения.

После этого дается такое изображение толпы, которая до такой степени ненавидит Иисуса, что она охотнее готова помиловать убийцу, нежели кроткого Мессию (Лк.23:23). Надо вспомнить, что это та самая толпа, которая, согласно Евангелиям, еще несколько дней назад кричала Ему «hошана!» как царю, которая устилала путь Его своими одеждами (Мф.21:8–9; Мк.11:8-10; Ин.12:12–13,19). Именно эта привязанность к Нему народной массы была, как утверждают евангелисты, главной причиной, почему аристократы искали смерти Иисуса, почему они боялись схватить Его днем и выбрали для этого ночь (Мф.21:46; Мк.11:18; 12:12; 14:1–2; Лк.19:47–48; 20:19; 22:6).