Сын человеческий, с иллюстрациями

Но не одна Иудея испытает великое потрясение. “После скорби дней тех” весь мир будет охвачен бурями. Христос изобразил их красками апокалиптических писаний. Наступят времена беспросветного мрака, ужаса и агонии. “Восстанет народ на народ и царство на царство. Будут и великие землетрясения, и по местам мор и голод. Будут страшные явления и с неба великие знамения... и на земле томление народов, и смятение от шума морского и волнения (волны моря - библейский символ сатаны), когда люди будут бездыханны от страха и ожидания того, что надвигается на вселенную, ибо силы небесные будут поколеблены”.

Как гибель Иерусалима есть “начало мук рождения”, так всемирные катаклизмы - лишь предвестие последнего Суда. Он приходит внезапно. Никто, даже ангелы, не знают ни дня, ни часа его. Сам Сын Божий, умаливший Себя, отказался от этого знания. Верным же следует не высчитывать “времена и сроки”, а стоять на страже, пребывая в постоянной молитве и готовности дать отчет Господу. Для них приход прославленного Иисуса означает радость встречи, окончательное соединение с Господом. “Увидите Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою. Когда же начнет это сбываться, встаньте и поднимите головы ваши, ибо приближается избавление ваше”.

Пророчество Христа, произнесенное на Елеоне, - одна из труднейших загадок Евангелия. Первые христиане под влиянием иудейской апокалиптики решали ее просто: через короткий срок после падения Храма Христос явится, чтобы царствовать над миром. Даже когда убедились, что слова Его были поняты неверно, многие верующие продолжали жить под знаком близкого конца мира. Несчетное число раз появлялись сектанты, которые возвещали наступление Страшного Суда и даже указывали его срок. Люди бросали работу, дома, уходили в леса и пустыни, охваченные мистическим ужасом. Порой эсхатологическое чувство заражало почти всю Церковь[9]. Однако неизменно сбывалось слово Христово о тайне последнего часа, ведомой только Отцу.

Что же породило это многовековое недоразумение?

Некоторые экзегеты думают, что пророчество о конце принадлежит не Христу, а евангелистам, или, вернее, тем источникам, из которых они черпали; что слова Иисуса об участи Храма слились в умах первых христиан с идеей светопреставления. Действительно, Евангелия - не стенограммы, и при передаче речей Господних в них могли отразиться верования ранних общин[10]. Но что породило сами эти верования? Только ли народная фантазия? И разве могли бы они удержаться столь прочно, если бы Христос не дал для них основания? Вспомним, что уже начало Его проповеди в Галилее было связано с вестью о приходе Царства Божия. Вычеркнуть эсхатологическую тему из Его учения - значит зайти слишком далеко.

Иные богословы, считая, что Иисус Христос по-человечески мог заблуждаться, склонны видеть ошибку у него Самого. “Иисус, - говорят они, - жил чаянием скорого конца”. Но такой взгляд неприемлем для христианского сознания и противоречит Евангелию. Благовестие Иисуса, взятое во всем объеме, подразумевает впереди длительное время, предваряющее явление Царства. Это видно, как мы уже говорили, хотя бы из притч о зерне, нивах, дереве, закваске[11]. Да и сама елеонская речь Господа включает эту перспективу. “Времена народов”, указанные Им, - период совершенно неопределенный. Разорение Иерусалима и всемирные бедствия названы Им “началом мук рождения”. Слова “близко при дверях” скорее следует понимать в масштабе пророчеств, которые обычно рисуют “тысячу лет как один день”. Это не земные, а божественные масштабы.

По словам Христа, Он явится во славе не раньше, чем “будет проповедано это Евангелие Царства по всей вселенной во свидетельство всем народам”[12]. Трудно представить себе, чтобы Христос в данном случае имел в виду всего несколько десятилетий. Мы знаем, что условие это и через двадцать веков далеко не исполнилось. Ведь даже страны, казалось бы, христианизированные нередко остаются в неведении о сущности Евангелия.

Но, если Христос говорил об отдаленном будущем, для чего призывал Он учеников быть в готовности? Какое отношение к ним имело то, что свершится через тысячи лет?

Ряд авторитетных современных толкователей полагает, что в Евангелии мы имеем дело с “осуществленной эсхатологией”[13]. То, что Христос называл “явлением Сына Человеческого”, судящего мир, есть Его собственная жизнь, смерть и Воскресение. Приход Сына Божия поистине был судом, который продолжается в веках.

Эту мысль можно, по-видимому, подтвердить многими изречениями Иисуса: “На суд пришел Я в мир сей”; “Ныне суд миру сему...”[14]. И все же те, кто внимательно читает Евангелия, должны признать, что Христос говорил о Суде не только в смысле Своего служения. Его благовестие неотделимо от ветхозаветных пророчеств, которые указывают на путь человечества к полноте времен, к совершенному торжеству Царства.