Сын человеческий, с иллюстрациями

Глава двадцать вторая. “Я ПОСЫЛАЮ ВАС...” 14 апреля - 18 мая 30 г.

Словно на крыльях вернулись одиннадцать назад в Капернаум[1]. К тому времени от богомольцев многие уже знали о казни. Однако всех приводили в недоумение ученики Назарянина. Они совсем не были удручены, напротив, в них ощущалась просветленная радость, почти экстаз. Что могло так подействовать на Симона и его друзей? Над этой загадкой ломали голову знавшие их люди. Тогда-то, быть может, апостолы и поняли, для чего Учитель велел им оставить Иерусалим. Там их ежедневно подстерегала опасность, а дома, вдали от врагов, они могли вновь собрать рассеявшихся последователей Господа и сообщить им о дивном событии: “Он воскрес!”...

Постепенно жизнь апостолов вошла в прежнее русло. Рыбаки взялись за свой привычный труд; но мысли их постоянно полны были Иисусом. О Нем напоминала каждая тропинка, каждый уединенный уголок на берегу. Здесь Он учил их притчами, сидя на холме, там говорил с толпой, на этой улице рыбачьего поселка исцелил больного. Апостолы как бы заново переживали чудо тех трех лет, которые открыли им Небо. Однако Сам Господь еще не появлялся[2]. Ученики ждали, веря Его обещанию.

Однажды вечером Петр, сыновья Зеведеевы, Фома и Нафанаил вышли в лодке на озеро. Лов оказался неудачным, и к утру им пришлось сложить на дно пустые сети. Рыбаки были уже метрах в ста от берега, как увидели в голубой предрассветной дымке Человека, стоявшего у воды. Он громко окликнул их: “Друзья, есть ли у вас что-либо к хлебу?” В этом вопросе не было ничего необычного: окрестные жители часто покупали рыбу прямо из лодок. Узнав, что они ничего не поймали, Человек предложил им закинуть сеть с правой стороны, и, едва они последовали Его совету, невод тотчас наполнился.

Странное чувство овладело всеми. Ведь когда-то подобное уже было: был и берег, и пустая сеть, и неожиданный улов... Иоанн, пытаясь разглядеть Стоящего, вдруг шепнул Симону: “Это Господь”. По обыкновению рыбаков Галилеи, Петр сидел в лодке нагим. Не говоря ни слова, он тут же опоясался набедренной повязкой, прыгнул в воду и поплыл к берегу. Остальные, налегая на весла, поспешили за ним.

Незнакомец, казалось, ждал их. Среди камней был разложен костер, на углях пеклась рыба. Рыбаки в смущении остановились. Кто бы мог предположить в этих загорелых полуобнаженных людях будущих покорителей мира, чьи сети станут символом духовного лова?

“Принесите и тех рыб, что вы поймали сейчас”, - сказал Неизвестный. Они пошли к сетям, и скоро трапеза была готова. Ели молча. Над озером поднималось солнце. В тишине звучали голоса птиц, слышался плеск волн. Запах костра смешивался с запахом воды, рыбы и трав. Ни один не осмеливался спросить: “Кто ты?”, но в душах их пела неземная радость. Каждый с неоспоримой уверенностью знал, что это Иисус преломляет с ними хлеб, хотя облик Его был иным.

Закончив, все встали. Господь подозвал Петра и отвел его в сторону.

- Симон, сын Ионы, любишь ли ты Меня больше, чем они? - спросил Он торжественно, как тогда, в Кесарии Филипповой, называя ученика его полным именем.

- Да, Господи, - ответил тот. - Ты знаешь, что я люблю Тебя.

- Паси ягнят Моих, - сказал Иисус, а потом вновь испытующе повторил вопрос:

- Симон, сын Ионы, любишь ли ты Меня?

- Да, Господь. Ты знаешь, что я люблю Тебя.

- Ты будешь наречен пастырем овец Моих.

Этим искус не кончился. В третий раз Христос спросил:

- Симон, сын Ионы, любишь ли ты Меня?

Апостолу стало горько. Вероятно, троекратный вопрос напомнил ему, как в припадке страха он трижды отрекся от Учителя.

- Господи, - печально сказал Симон. - Ты все знаешь, Ты знаешь, что я люблю Тебя.

- Паси овец Моих.

И чтобы Петр понял, что это не привилегия, а призыв к крестному пути, Христос добавил:

- Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, ты опоясывался сам и шел, куда хотел, когда же состаришься, протянешь руки твои, и другой тебя препояшет, и поведет, куда ты не захочешь.

Сзади подошел Иоанн.

- Господи, а он что? - спросил Петр.

- Если Я хочу, чтобы он пребывал, доколе Я не приду, что тебе? Ты за Мной следуй[3].

Впоследствии, размышляя над этими словами, первые христиане решили, что Иоанн не умрет до нового явления Христа, но, как поясняет Евангелие, Иисус указал лишь на различие в судьбе апостолов. Любимому ученику было предназначено проповедовать слово Господне до глубокой старости, а Петру - быть распятым за свидетельство веры. К искупительному кресту Царя Иудейского присоединился крест человека, которого Христос нарек Скалой и Пастырем и которому предстояло, “обратившись, утвердить братьев своих”[4].

Утро Церкви занималось над страной Геннисаретской. С каждым днем увеличивался приток верующих. В Галилее никто не чинил им препятствий. Иногда сотнями уходили они в пустынные места для молитвы, ожидая встречи с Господом.