Сын Чернобога

– Пора! – крикнул Богдан мечникам и первым подхватился с лавки.

За стол все садились вроде без оружия, но после слова великого князя в руках радимичей засверкали клинки. Богдан лично нанес удар кинжалом в шею княжича Вузлева, так и не успевшего встать на ноги. Вузлев захрипел и упал лицом в стол. Кровь из раны хлынула на золотое блюдо, выставленное старым князем Яромиром для дорогих гостей.

– Бей! – страшным голосом закричал воевода Звенимир и вогнал свой нож в спину княжича Гневомира.

Яромир, потрясенный кровавым зрелищем, все-таки успел глянуть на Богдана и задать ему последний в своей жизни вопрос:

– За что, сестричад?

– Бей, – взвизгнул по-бабьи Богдан, и чей-то широкий меч снес голову гостеприимному князю.

Торусинцы, сидевшие за столом, были настолько потрясены внезапным нападением, что почти не оказали сопротивления. Один за другим они падали на окровавленные половицы под ударами озверевших радимичей. Однако захватить детинец совсем уж без потерь Богдану не удалось. Почуяв неладное и заслышав несущиеся из терема крики жертв, гриди Яромира, находившиеся в сторожевых вежах, ринулись с мечами в руках на помощь своему князю. К ним присоединились и челядины, вооружившиеся серпами и вилами. Схватка завязалась нешуточная, дрались как в самом тереме, так и во дворе. Похоже, Богдан допустил ошибку, прихватив с собой в детинец слишком мало мечников. Эта ошибка едва не стоила ему жизни, когда сулица, брошенная рукой холопа только что убитого князя Яромира, едва не пробила его грудь, прикрытую одной рубахой. Князь Богдан с трудом увернулся от летящей смерти и выскочил на красное крыльцо в душную летнюю ночь.

– Ворота откройте! – крикнул он своим мечникам.

К счастью для Богдана, его приказ не только услышали, но и выполнили. Крепкие ворота детинца распахнулись, впуская в его окровавленное нутро еще одну ватагу убийц. Численное превосходство радимичей сказалось очень быстро, торусинцы падали один за другим, и вскоре все защитники детинца были мертвы.

– Убей Любаву! – прохрипел Богдан прямо в лицо Звенимира.

Воевода побледнел, но ослушаться не посмел и метнулся обратно в терем с окровавленным засапожником в руках. Князь застыл на крыльце, напряженно вслушиваясь в ночь. Бабий вопль, оборвавшийся хрипом, заставил его вздрогнуть.

– Коня мне, – крикнул Богдан и рванул ворот рубахи, перехвативший горло.

Коня ему подвели, принесли и доспехи, оставленные в тереме. Князь с трудом взгромоздился в седло и огляделся. Во дворе детинца было светло как днем от факелов, чадящих черным дымом. Мечники, возбужденные резней, громко кричали. Богдан провел ладонью по лицу и почувствовал чужую кровь на губах. Его передернуло от отвращения.

Сердце вдруг защемило от страшной боли, а в ушах отчетливо прозвучал вопрос:

– За что, сестричад?

Еще днем Богдан знал на него ответ, но сейчас под черным небом, усыпанным светлячками, он вдруг осознал, что ему нечего сказать ни Яромиру, ушедшему в страну Вырай, ни обывателям Торусина, ни даже радимицким ратникам, разоряющим в кровавом угаре чужой город.

– Поджигай! – крикнул он мечникам и повернул к воротам разгорячившегося коня.

Исход радимичей из ограбленного города был похож на повальное бегство. Богдана едва не сшибли с седла его же собственные мечники, когда он вздумал обернуться на горящий детинец. Видимо, виноватым чувствовал себя не только великий князь, но и простые воины, сотворившие в эту жуткую ночь злое дело.

– За что, князь? – вдруг прозвучал из ночи все тот же страшный вопрос.

Богдан успел увидеть лицо, белым пятном проступившее сквозь сумрак, но не узнал спросившего. Рука опередила мысль. Глухой вскрик стал ответом на удар меча.

– Да это же боярин Вячеслав! – ахнул воевода Звенимир, склонившись над поверженным.

Богдан скрипнул зубами, хлестнул коня плетью и поскакал прочь из горящего Торусина, ставшего в эту ночь его проклятием и позором.

Глава 8 БИТВА ПРИ ВАРУНЕ

Известие о подходе радимичей достигло ушей Ратмира почти под стенами Варуны, куда он подошел с двадцатипятитысячной ратью на исходе лета, опоздав почти на седмицу против установленного срока. Впрочем, Богдан тоже задержался, так что некому было выражать протест по этому поводу. Теперь свое слово должен сказать Данбор. У великого князя Русалании был выбор. Он мог спрятаться за стены крепости, обрекая тем самым город, раскинувшийся у ее подножия, на разорение, либо выйти в чистое поле навстречу врагу, уже успевшему переправиться на другой берег через приток Северского Донца, обмелевший в эту пору.

– Где сейчас находятся радимичи? – спросил Ратмир у мечника Плещея.

– В пяти верстах от города. К полудню они подтянутся к его стенам.

– Передашь князю Богдану, пусть схоронится вон в том лесочке, за протокой, и не высовывается, пока я не пришлю к нему гонца. Почему вы задержались?

– Князь Богдан разорил город Торусин, убил князя Яромира и его сыновей.