Сын Дьявола

Чувствую, как от тошноты кружится голова и со всей дури кусаю язык Антона, а бедрами с силой отпихиваю член насильника сзади.

Мне плевать, что они задумали, но изнасилованной я не буду. Лучше сдохнуть. Найти что-то острое и вколоть себе в сердце.

Антон ревет медведем, держится за рот, из которого капает кровь. И я истерично улыбаюсь кровавыми губами, снова бездумного кричу «помогите!» Но мне тут же засовывают собственные трусы в рот и со всей дури бьют по лицу.

— Ебаная дрянь! Ты будешь купаться в собственной крови, когда я с тобой закончу! — орет и забавно шепелявит Антон.

Боль в виске невыносима, слезы стремительным потоком срываются с накрашенных ресниц. И я чувствую вкус туши.

Извиваюсь, что есть сил, пока шесть рук сдирают с меня остатки одежды, лапают за грудь. Мнут тело, как тесто.

— Давно хотел посмотреть на сиськи богачки. Посмотри, какие розовые сосцы, — говорит лысый и смачно прикусывает. Боже, убей их!

— Да ты лучше на задницу взгляни. Такой я отродясь не видел, — говорит толстый и трясёт ягодицы и со шлепком бьет.

Сжимать бедра бесполезно, тело как в мясорубке, ноги раздвигают, чтобы потрогать розовую плоть

Но Антону эти «ласки» не нужны.

— На стол ее, хватит нежностей.

Нежностей?! Тебе бы, ублюдок, таких нежностей.

Меня как блюдо первобытного племени несут и с треском бросают голой грудью об столешницу, предварительно смахнув с нее часть вещей.

— Дай, я первый, — пристраивается один.

— А я хочу жопу.

— Отвалили, идиоты, я первый вставлю этой сучке, — хватает Антон меня за ягодицы, и мнет так, словно хочет оторвать кусок мяса. — Хочу понять, что такого в этой пизде нашел наш Бес. А? Принцесса, нравилось тебе ебаться с отбросом? А мы знаешь ли не хуже. У меня и член длиннее… Молчишь. Молчи… Сегодня твоя актерская задача извиваться и глотать.

Парни ржут и продолжают меня лапать.

Надеяться не на кого. Глупость думать, что сейчас Максим ворвётся и раскидает своих друзей. Убьет своего брата. Я для него никто, я просто шлюшка. Он хорошо провел время, а сейчас стану еще и порно актрисой, скорее всего для шантажа. Но если я выживу. Если я смогу не покончить после всего с собой, я отрежу яйца каждому, кто в этом участвовал.

И Максим не станет исключением.

Внутренне улыбаюсь, представляя, с каким наслаждением я буду ему мстить.

И дернуться не могу, руки держат парни, распяли меня по столу, чтобы Антон смог беспрепятственно меня трахнуть. А он уже готов, уже целится, уже трет об половые губы свой худой отросток.

Под лицом натекла порядочная лужица от слез и слюней, в перед глазам волосатая рука и рядом баночка для карандашей.

Так мерзко. Так тошно. Еще пару мгновений, и я стану просто дрянью. И все будут говорить, что я виновата сама. И ведь так и есть. Потому что знала, что нельзя, знала, что опасно, но полетела, как мотылек в огонь и сейчас в нем сгораю. А как найти выход, не знаю.

И только небо прошу дать мне шанс. Дать мне крохотную возможность не умереть. Я не настолько сильная, как Снежана, я не выдержу. Не смогу жить, каждый раз вспоминая, что они со мной сделали. Как держали, лапали распластанные сиськи.

Рука правая всего на миг оказывается свободной, а перед глазами все тот же стаканчик с карандашами, а они наточенные и острые, как и любит Ольга Михайловна.

Острые. Такие же острые, как боль от очередного удара по заду, такие же наточенные, как вялый член парня передо мной. Сейчас мне запихнут его в рот, а второй в раскрытую, сухую щель.

— Эх, жаль она не возбудилась, — ржет Антон и приставляет член к дырке.

У меня всего лишь шанс, и я его не упущу. Либо сдохну я, либо он. И как вы думаете, я поступлю?

Всего мгновение, секунда среди вечности, но со злорадной улыбкой я хватаю карандаш и делаю бросок рукой назад.

— А-А-А, Ебать! Сука! — орет истошно Антон и парни как кегли разбегаются в разные стороны.

Глава 50. Максим

Выбор. Выбор. Правильный ли выбор. Почему нет прибора, вроде компаса, который отмеряет, куда тебе идти и как поступить. Или шара, как в Гарри Поттере, накаляющегося до красна, когда ты совершаешь ошибку. Совершил ли я сейчас гребанную ошибку. Я был уверен, что нет. Все рассчитано. Все на мази.

Лану полапают, снимут на камеру и отпустят. Андронов слиняет из страны, и она станет свободной.

Так сказал Антон. Он убедил меня. Дал слово пацана.

Он…

Да… Я поверил и закрыл перед Ланой дверь, хотя взгляд ее молил не оставлять, не предавать. Я закрыл дверь, потому что хотел наказать, только вот сам не понял кого. Себя? Её?

И если я такой уверенный в своем поступке, не сомневающийся ни на секунду… То почему? Какого хера, я бегу со всей дури к двери этой кошёлки, за которой и приготовили камеру, что для нас подкатил Самсонов.

Добегаю и рывком хватаю ручку, совершенно не зная, что именно там я увижу.

В голове пульсирует кровь, а тело наливается тяжестью вины. Пиздец накатывает волной и заставляет задыхаться в осознании стыда.

Только вот сказать «прости» мне некому. Никому оно не нужно. Уж точно не Лане, которая со мной больше никогда не заговорит.