Сын Дога

Застонав, он поднялся и, пошатываясь, поплелся в сторону стенда. Под подошвами хлюпала жидкость из лопнувшего резервуара, хрустели осколки стекла. От генератора электромагнитного поля до сих пор шел дымок – что-то там внутри закоротило, сгорело, и с этим тоже предстояло разобраться. Вот где бы только сил найти на все это?

Впрочем, важно одно… Аристарх даже замер, словно с размаху натолкнулся на эту мысль, и она его ощутимо так стукнула по лбу. Да, действительно, сейчас важным было только одно: Гранину невероятно хотелось вновь попасть в тот мир! Уже не в качестве жертвы аварии во время опытов, разумеется, а в качестве исследователя и потребителя. Если та реальность позволяет проходить сквозь стены и заживлять раны… Это какие же горизонты открываются! Он рассмеялся – слабенько, почти беззвучно, но в его состоянии даже это можно было расценивать подвигом. Турбулентность! Забавно, право слово! Да кому нужна турбулентность, если тут такое сокровище?! Диагностика жидкостей и газов – мелкая, местечковая проблема по сравнению с глобальными перспективами, которые сулил иной мир. Да, ради этого придется потрудиться. Методично, кропотливо и настойчиво. Может быть, куда больше, чем при тестировании анализаторов, но оно того стоило. Нужно воспроизвести всю последовательность действий, которые привели к открытию двери в чужую реальность, нужно вычислить все параметры, необходимые для перемещения, нужно добиться устойчивости процесса, и тогда… О, тогда – здравствуй, Академия наук! Здравствуйте, седобородые профессора, закосневшие в своем фундаментализме! Не хотите ли познакомиться с другими физическими законами – законами, открытыми Граниным? Здравствуйте, сотрудники государственной безопасности! Не хотите ли воспользоваться нереальными возможностями, которые вам предлагает прибор Гранина? А вы, медики-травматологи? Может, довольно уже зашивать и бинтовать? Две минуты в пространстве Гранина – и жертва автокатастрофы как новенькая!

К приходу сотрудников ему удалось навести хоть какое-то подобие порядка. Впрочем, никто из них так и не попал на рабочее место, поскольку Аристарх очень удачно занял всех другими, не лабораторными делами. Двух лаборантов он отправил в свой кабинет – якобы пришла пора сдавать отчеты в архив, а для этого папки из двух высоченных шкафов требовалось сгруппировать, составить общий список, каждый отчет снабдить пояснительной запиской, перенести всю эту груду в полуподвал и уже там, в архиве, проследить, чтобы каждая папка была внесена в ведомость. Двух научных сотрудников он снарядил в экспериментальный цех с длинным перечнем деталей, которые необходимо изготовить. Еще одного отправил догуливать отпуск, порекомендовав отдохнуть в Томской области, где сейчас царило черноморское лето. Впрочем, «Прогноз погоды» и там уже обещал со дня на день резкое похолодание и первые ночные заморозки.

Освободив себе таким образом рабочее пространство, следующие трое суток Аристарх вкалывал как проклятый. Домой не уходил совсем, ночевал здесь же, в лаборатории. Спать удавалось урывками, по два-три часа, в закутке за ширмочкой, на жесткой банкетке. Питался… ну, вроде чем-то питался. Во всяком случае, изредка осознавал себя идущим в институтскую столовую или уже оттуда.

Это был не исследовательский азарт – это была одержимость. Однажды добившись успеха, пусть даже случайно, трудно бывает остановиться, пока не добьешься повторения. Какой-нибудь химик, готовясь впервые смешать новые реагенты, теряется в догадках: а что из этого получится? У Аристарха была ситуация противоположная: он знал конечный результат, и теперь ему всего-навсего требовалось подобрать верные компоненты. Всего-навсего…

Он разобрал генератор, дабы выяснить, что именно сгорело, и из этого сделать вывод, на что конкретно пришлась наибольшая нагрузка во время опытов. Он позвонил на подстанцию и узнал, какого рода случились перепады в промышленной сети аккурат в тот момент, когда он экспериментировал с частотами лазерной установки и увеличивал мощность электромагнитного поля. После этого ему потребовалось собрать схему, которая воспроизводила бы подобный скачок напряжения. Затем…

Затем – бесконечная череда попыток.

Черт бы побрал стеклянную трубку, которая в тот раз нагрелась и треснула, а теперь никак не хотела менять температуру! Черт бы побрал предохранители, которые горели прежде, чем он успевал повысить нагрузку! «Я смогу! – решительно говорил он сам себе. – У меня получится!» Несмотря на все трудности, невзирая на усталость, он испытывал такой же подъем, как в былые времена, как пятнадцать лет назад, в момент основания Наукограда под Новосибирском.

На четвертые сутки его куда-то вызвали. Он был настолько изможден, что даже не нашел в себе сил переспросить, куда и зачем, просто послушно обесточил аппаратуру и поплелся вслед за человеком, которого прислали в лабораторию.