Сын Епископа

Дугал фыркнул и вернулся к своей работе. – Для меня это даже круче, чем если бы он был Дерини – чудотворец! Что касается меня, то я с радостью научился бы Вашему трюку.

– Моему трюку?

– Усыплению пациента перед тем, как приступать к работе с ним. С точки зрения полевого хирурга, это Божий дар, вне зависимости от того, откуда происходит эта способность, хотя я подозреваю, что Церковь со мной не согласится. Не касаясь мужества бедняги Берти, если бы Вы не сделали того, что сделали – чем бы это ни было – он не смог бы не дергаться, пока я зашиваю рану. Я думаю, что это была Ваша… Деринийская магия?

Как загипнотизированный, Келсон смотрел, как окровавленные руки Дугала движутся вверх и вниз, зашивая рану, и он был вынужден тряхнуть головой, чтобы придти в себя.

– Мне кажется, что у тебя есть своя магия, – пробормотал он, восхищенно глядя на Дугала. – И, слава Богу, я, кажется, тебя не пугаю. Ты даже представить не можешь, какое облегчение я испытал, сумев использовать свои возможности для чего-то вроде этого. Ведь я уверен, что это именно то, для чего они изначально предназначались, а не для того, чтобы испугать тебя или кого-нибудь еще.

Улыбаясь, Дугал завязал последний узелок и, обрезав кетгут, посмотрел на Келсона честным, открытым взглядом приграничного жителя.

– Мне кажется, что когда-то мы поклялись на крови, что мы будем братьями до самой смерти, – сказал он негромко, – и будем творить добро всеми возможными способами. Почему я должен бояться своего брата только из-за того, что ему было даровано больше возможностей творить добро? Я знаю, что Вы никогда не причинили бы мне вреда… брат.

Пока Келсон пытался придти в себя от удивления, Дугал дернул головой и вернулся к своей работе, промывая швы чистой водой и привязывая к ране горсть сухого мха.

Когда Келсон вымыл руки и вытер их краем туники пациента, он почувствовал, что его, по крайней мере, понимают. Он не был уверен, что он понимает человека, стоящего на коленях напротив него, но он не думал, что тот задается вопросом о том, что только что произошло между ними. Он забыл как хорошо иметь друга своего возраста, которому он мог бы доверять. Коналл был его возраста, а Пейн и Рори – чуть-чуть моложе, но это было не то. На них, в отличие от него и Дугала, не лежало ответственности равной ответственности взрослых людей. Морган и Дункан, конечно, понимали его, как, может быть, и дядя Найджел, но даже они были далеки от него в силу своего возраста и опыта и не всегда могли быть рядом. Келсон облегченно вздохнул, когда увидел, что Дугал, наконец, ополоснул руки и вытер их серым полотенцем, испачканным кровью.

– Вот и все, – сказал Дугал, заглядывая под веко пациента и вопросительно глядя на Келсона. – Я думаю, что это одна из моих лучших операций, но наверняка это можно будет узнать только со временем. Все-таки он потерял много крови. Будет очень неплохо, если он просто поспит ночку.

– Вот тогда и посмотрим, – сказал Келсон, касаясь лба спящего и производя соответствующие манипуляции с его разумом. – Я бы предпочел, чтобы кто-нибудь время от времени будил его, чтобы он выпил немного вина – Дункан говорит, что оно может помочь поскорее восстановить кровопотерю – но, с другой стороны, он не должен двигаться до утра.

Они оба встали, Дугал поднял свои меч и плед, а Келсон подал одному из своих людей знак подойти. Дугал кратко проинструктировал его, а затем он и Келсон медленно отправились к краю лагеря, разбитого за то время, пока они работали. Когда Дугал стал одевать свое снаряжение, Келсон молча взял у него меч и плед.

Они были одного роста; Келсон, может быть, на несколько пальцев повыше и чуть тяжелее, но они оба еще не выросли окончательно. Прежде Келсону казалось, что волосы Дугала коротко острижены, но сейчас, когда Дугал стянул свой кольчужный шлем и полез себе за шиворот, чтобы высвободить прическу, Келсон увидел, что волосы Дугала были даже длиннее его собственных, но они были собраны назад и заплетены, на приграничный манер, в недлинную косичку, переплетенную кожаной полоской. Келсон взял шлем, когда Дугал стал застегивать свой доспех, и прислонился к дереву. Он стоял в задумчивости, пока Дугал, озорно улыбнувшись, не дотронулся до длинных волос Келсона.

– Вот что значит не воевать целых два года, – сказал Дугал, застегивая пряжку и одевая перевязь через плечо. – Длинные декадентские волосы, как у простого жителя Приграничья. Интересно, как бы ты смотрелся с косичкой?

– Почему бы тебе не пригласить меня к себе поприветствовать твоего отца и показать настоящее горское гостеприимство, и, может быть, сможешь увидеть меня с косичкой, – ответил, улыбаясь Келсон, возвращая плед и шлем. – Если я не шокировал моих людей тем, что я – Дерини, то игра в дикого вождя из Приграничья может сработать. Ты изменился, Дугал.

– Как и ты.

– Поскольку я приобрел… магию?

– Нет, потому что ты получил корону. – Дугал опустил глаза, теребя пальцами отделанный кожей шлем. – Несмотря на то, что ты сказал, ты – король.

– И это что-то меняет?

– Ты же знаешь что меняет.